И дольше века длился год…

Воспоминания, размышления, дневники – так характеризует свою книгу «Три века и две судьбы» Марк Николаевич Смирнов, известный учёный, крупнейший исследователь промысловых млекопитающих Южной Сибири, биолог-охотовед, д.б.н., профессор СФУ.

В 1970-е годы родственники передали ему дневники (пять общих тетрадей в клеёнчатом переплёте) родного дяди – Сергея Николаевича Смирнова, в которых, по словам Марка Николаевича, «он отразил основные вехи жизни и многоцветье окружающего мира… Читая тетради, окунаешься в атмосферу старой России – дореволюционной, затем первых лет после разрушения вековых устоев русской жизни, а потом предвоенного, военного времени и послевоенной эпохи».

Книга охватывает период с 1890 по 2008 год и состоит из двух частей. Первая – мемуары С.Н. Смирнова, написанные им с 1929 по 1965 год. Когда дяди в 1966 году не стало, Марк Николаевич уже закончил учёбу и работал охотоведом в Бурятии. Любопытно, что он с 18 лет, ещё ничего не зная о дядиных воспоминаниях, тоже вёл собственный дневник.

ДОСЬЕ
Марк Николаевич Смирнов – доктор биологических наук, профессор кафедры охотничьего ресурсоведения и заповедного дела Института экономики, управления и природопользования СФУ. Область научных интересов: история формирования видового состава млекопитающих, этология, основы использования и охраны промысловых животных. Автор более 300 научных публикаций, в том числе 15 книг и 14 брошюр. Под его руководством защитились 12 аспирантов. Проживает в Красноярске с середины 1970-х годов. Прикипел к Сибири, здесь прошли его самые плодотворные годы жизни. У него четверо детей, семь внуков. Один из сыновей и внук, живущие в Бурятии, стали охотоведами.

Вторая часть книги «Три века и две судьбы» и есть мемуары Смирнова-младшего, основанные «главным образом на череде событий, впечатлений, переживаний, сохранившихся … с детского до 73-летнего возраста».

– Когда у меня в руках оказались воспоминания дяди, я прочитал их несколько раз, – говорит Марк Николаевич. – У меня вызвало интерес описание той эпохи: общая обстановка в стране, вплоть до того, сколько стоило ведро картошки. Излагается, в общем-то, жизнь человека из народа.

– Похоже, что записи сделаны очень любознательным, педантичным автором. Взять хотя бы подробное, по минутам, описание солнечного затмения 1961 года. Также детально С.Н. Смирнов рассказывает, как лечил грипп (вплоть до названия препаратов), приводит факты о замене денег, о ценах, о полёте в космос; перечисляет, какие газеты, журналы выписывали люди в то время…

– Сергей Николаевич принадлежал к роду священнослужителей (прадед Автоном, живший в XVIII веке, был дьяконом) и мечтал стать учёным или писателем. Однако жизнь сложилась так, что выучился на агронома. В 55 лет получил высшее образование (да ещё в царское время успел поучиться в духовном училище и семинарии). Тяга к литературному творчеству выразилась в том, что он написал свод правил поведения, которым старался следовать – по пунктам, подобно Льву Толстому («будь со всеми вежлив», «ешь и пей, только когда хочется» и т.д. — всего 32 правила). Он советовал, что ко всем надо обращаться на «Вы», даже к самым молодым, не давать пустых обещаний, зря не огорчать супругу, вести себя так, чтобы каждому можно было рассказать про свои поступки и т.д.

Дядя много ездил по стране, часто бывал в Москве, в Ленинграде на курсах повышения квалификации работников сельского хозяйства (советская власть уделяла этому огромное внимание), смотрел спектакли ведущих театров страны, много читал.

– Для литературоведов, историков, наверное, будет интересно, как простой человек ушедшей эпохи оценивал некоторые шедевры литературного творчества того времени… Несмотря на авторитет Максима Горького как основоположника соцреализма, Сергей Николаевич без оглядки критикует его роман «Жизнь Клима Самгина», восхищается «Лезвием бритвы» И. Ефремова…

– В своё время за это «без оглядки» дядя и пострадал (момент описан в книге – конфликт с секретарём райкома КПСС). Когда умер Сталин, дядя отнёсся к случившемуся абсолютно равнодушно (допекло его НКВД – чуть не посадили…).

– Вызывает удивление, что Ваш дядя, судя по его записям, ещё обучаясь в духовной семинарии, стал атеистом…

– Многие семинаристы в ту пору действительно перестали верить в Бога, читали в библиотеках труды Дарвина, Гексли, Канта. Было такое поветрие – отрицание религии; все надеялись на чудеса, которые принесёт с собой развитие науки. Потому и революция победила, что широкие слои, в том числе и самых образованных людей, отошли от веры.

Слева С. Смирнов, справа сидит юный Марк Смирнов

– Интересно, что Ваш дядя хвалит Г.М. Маленкова, который после смерти Сталина очень сильно повысил пенсии. Они с женой безбедно жили, много путешествовали…

– Он даже мне посылал деньги, когда я учился в институте, жалел меня как сироту, потому что у меня очень рано умер отец, а отношения с отчимом не сложились. И моей двоюродной сестре, у которой отец погиб на фронте, Сергей Николаевич помогал. Я решил издать воспоминания в память о нём, да и как было не использовать столь богатый жизненный материал для будущих поколений? Кстати, незадолго до смерти дядя мечтал: «…если среди моих потомков появится писатель, то моё описание может послужить для него материалом о нашем времени».

ИЗ ДНЕВНИКОВ ДЯДИ
«Во время сенокоса было самое свободное время, а потому с 1 по 15 июля я получил отпуск, приехал домой, а свою лошадь на время отпуска я сдал на конюшню. Тетя Клавдия Крылова и ранее говорила мне, что пора жениться и она знает … подходящую для меня девушку, хозяйственную, здоровую, энергичную дочь священника М.М. Лебедева. Я отвечал, что не против брака, но нужно самому посмотреть невесту… Когда я зашёл к тете, то увидел здесь среднего роста шатенку с карими глазами и выразительным носом. Весёлая и плотная, она мне понравилась…
Мы с Шурой пошли на концерт в летний театр, … выступал бас Петров. Слушая концерт, я пожал Шуре руку и почувствовал ответное пожатие – первый контакт между нами был установлен… Скоро тесть организовал наше венчание в церкви… Потом мы в Волисполкоме зарегистрировали свой брак… Нашли небольшую (2,5*5 метров) изолированную комнату с голландкой у санитарки больницы Н. Ваваевой, которая жила только с матерью-старухой, и переехали туда… Поставили стол, два стула, кровать и сундук… Кроме тесноты, неудобство нашей новой квартиры состояло ещё в том, что стряпать Шуре приходилось в хозяйской кухне, а старуха Ваваева начинала топить печь в 4-5 час. утра, когда молодой хозяйке ещё так хотелось поспать. Пыталась было Шура договориться со старухой о том, чтобы топить печь часов в 6-7, но та не согласилась, сказав, что в это время ей уже надо сидеть у окна и смотреть на улицу на проходящих и проезжающих…»

Конечно, я не писатель, но его мечту осуществил. В течение 2008 года я неотрывно работал над воспоминаниями дяди, при этом оставил без изменения фактическую часть и стиль. Пришлось продать старый автомобиль, гараж, но книгу тиражом 240 экземпляров я выпустил, включив в неё и собственные наблюдения над жизнью. Я отправил издание в библиотеки, подарил коллегам, друзьям. Сейчас у меня уже накопилась масса отзывов и рецензий на этот труд. Может быть, некоторые из них тоже опубликую со временем…

Вторая часть книги «Три века и две судьбы», написанная самим Марком Николаевичем, тоже познавательна и интересна. Так, автор жил на одной улице с А.А. Тарковским и учился в одном классе с его родной сестрой. Пишет он и о дружбе с Феликсом Штильмарком, сыном известного литератора Роберта Штильмарка – автора романа «Наследник из Калькутты». Феликс тоже был охотоведом и в числе прочих трудов написал «Отчёт о прожитом. Записки эколога-охотоведа».

Многие советуют М.Н. Смирнову написать художественную книгу в духе Сетон-Томпсона. Жизненные наблюдения биолога-охотоведа вполне могли бы лечь в основу приключенческого романа – это и эпизоды охоты, и знакомство со старообрядцами, и удивительно красочные картины таёжной природы (уже вошедшие в книгу).

«Не знаю, хватит ли сил на такой роман», – переживает профессор. Помимо литературного творчества, большую часть его жизни по-прежнему занимает наука и преподавание.

«Каждый человек в теле своём и языке несёт свою личную историю вместе с историей общества», – писала философ и социолог Н.Н. Козлова в предисловии к своей книге «Советские люди. Сцены из истории». Автор осмысляла в своём труде архивные данные советской эпохи, остро ощущая, что с каждым днём исчезает привязка к недавнему прошлому. Книга «Три века и две судьбы» в этом смысле бесценна.

Вера КИРИЧЕНКО

Отзывы

>>«Ваша книга позднее будет переиздаваться неоднократно» (Г.Баценюк, литератор, Новосибирск)
>> «… Рассказы Марка Смирнова о некоторых драматических событиях из его жизни оживляют повествование, приближая его к детективу. Тексты о путешествии на самодельном плоту или странствия по Туве на оленях читаются, как рассказы Джека Лондона»
(С. Корытин, д.б.н., Киров)
>> «Радовалась тому, что у Вас удачным образом совпали две главные составляющие человеческого счастья – Природа и Работа… В Вашу книгу можно заглядывать, как в энциклопедию. Это труд большой и благородный, потому как мы ведь не сами по себе, за нами много пережитого и невысказанного нашими предками» (М. Бакакина, заслуженный работник культуры, Новосибирск)
>> «Впечатление о книге очень хорошее, таких я раньше не видела. Читаю и с начала, и с середины, и с конца. Всё великолепно»
(Т. Гагина-Скалон, д.б.н., Кемерово)
>> «Чем больше у нас будут печатать подобных воспоминаний, тем труднее будет нашим недоброжелателям представлять Россию несчастной отсталой страной с «непредсказуемым» прошлым» (А. Брагин, к.б.н., Москва)

Похожие материалы