Почему юристы не похожи на Иисуса Христа, чем полезна бюрократия и зачем ставить «двойки» пятикурсникам — об этом нашему корреспонденту рассказал молодой преподаватель Юридического института доцент кафедры теории государства и права А.А. Рудаков.

Алексей Александрович, как соотносятся в вашей жизни наука и преподавание, теория и практика?

Они существуют параллельно. Взаимно проникают друг в друга. Научная деятельность необходима для того, чтобы заниматься преподаванием. Большинство моих коллег работают в Юридическом институте, потому что здесь интересно, есть возможность общаться с творческими людьми. В юридической практике этого не хватает. (А.А. Рудаков руководит красноярской консалтинговой компанией, которая занимается представительством в судах разных уровней и других госорганах, правовым консультированием.— ред.) Поэтому в ЮИ и трудятся люди, которым нравится сам процесс, нравится находиться в этой культурной среде, общаться, ораторствовать на лекциях и конференциях, встречаться со студентами и делиться своим опытом. Кроме того, научная жизнь очень помогает при работе по специальности. Наиболее продвинутые и российские, и международные юристы обязательно занимаются наукой. Она помогает постоянно держать себя в тонусе. Ну и, помимо всего прочего, просто приятно иметь отношение к факультету с богатой историей, давними традициями.

А это сложно — сочетать практику юриста и преподавателя?

Совсем не сложно. Нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Люди, которые имеют фундаментальную подготовку по юриспруденции, более мобильны, востребованы и хорошо оплачиваемы на рынке юридических услуг. Чем серьёзнее мы погружаемся в науку, тем нам проще практиковать. Некоторые необходимые навыки (составлять документы, грамотно говорить) нарабатываются в процессе преподавания. Например, профессиональный лектор может одинаково долго и красиво говорить и в суде, и на конференции. Нет разницы, перед какой аудиторией выступать. Поэтому хороший лектор — это и хороший докладчик в суде.

Есть ли какие-нибудь различия в образовательном процессе времён вашего студенчества и сегодняшнем?

Да, сегодня намного больше используются технические средства. Сильнее развито межвузовское общение. Что же касается преподавателей, то традиционно на нашем факультете преподают только специалисты высокого уровня. Поэтому, я полагаю, студенты и раньше получали, и получают сейчас действительно качественное образование. Другое дело, хочет ли сам студент чему-то научиться или преследует иные цели. Ведь учить и научиться — не одно и то же.

Нам иногда задают вопрос: «Почему вы ставите «двойки» на квалификационных экзаменах? Ведь студент как-то доучился до последнего курса». Ответ прост: мы много даём студентам, много работаем с ними, но и планка у нас высокая. Она не может быть одинаковой для студента первого и последнего курса. Такие высокие требования отвечают идее профессиональной — и даже национальной — безопасности.

Выпускать неподготовленного специалиста мы просто не имеем права. Поверьте, беды от неквалифицированного судьи или адвоката может быть не меньше, чем от неквалифицированного врача. А то и больше. Сомневаюсь, что кто-то хотел бы столкнуться в жизни с такими «специалистами».

Считается, что сегодня в России даже хорошему юристу сложно найти себе работу, такой, мол, переизбыток специалистов. Так ли это?

Я был бы рад согласиться с этим утверждением, но почему-то мне постоянно звонят и спрашивают хороших юристов. Их не хватает, и они востребованы. Проблема в том, что в своё время многим высшим учебным заведениям начали выдавать лицензии на образовательные программы по юриспруденции. Так что сегодня выпускников с дипломами юристов намного больше, чем есть вообще потребность в них. Но это юристы только на бумаге.

Подготовить специалиста высокого класса — это пять-семь лет. Минимум! Это хорошая теоретическая база, это профессиональные навыки… вообще жизненный опыт! Нельзя молоденькому студенту давать трудную задачу, неверное решение которой повлечёт серьёзные последствия. А вот профессиональных юристов, способных оказывать качественные услуги, сегодня не хватает. На рынке труда они очень востребованы, но спрос превышает предложение.

Вы защитили диссертацию на тему «Права и обязанности как парные категории». Как вы считаете, наши граждане хорошо знают и то, и другое?

Свои базовые права обычно все знают. Например, право на жизнь. Его наличие у каждого человека очевидно. Это в контексте инстинкта самосохранения. Мы, юристы, называем это «естественным правом», «неотчуждаемым». О многих других правах и обязанностях люди узнают посредством правового просвещения. При этом необязательно заканчивать юридический факультет.

Информирование у нас происходит повсеместно: СМИ, центры консультирования, общественные приёмные и т.д. Практически в любом государственном органе сейчас есть человек, который работает с простыми жителями. Поэтому гражданин с активной жизненной позицией всегда сможет обнаружить искомую информацию без труда.

Проблема заключается в другом: насколько права реальны и воплощаемы в жизнь. Некоторые из них существуют у нас только на бумаге, под них не подведены реальные механизмы реализации. Да, это проблема, и её надо решать. Но это отдельный разговор.
Существует мнение о бессмысленности российского судопроизводства: мол, всё равно бесполезно судиться, не найдёшь там правды…

Многие «страшные истории» о нашем правосудии — всего лишь сказки сочинителей. Сколько ситуаций, столько и решений. Они бывают справедливыми, бывают нет. Но это проблема любого государства.

В нашей стране недолюбливают людей, работающих с бумагами. Юристы и бюрократы — люди одного «фронта»?

Действительно, у нас термин «бюрократия» воспринимается в негативном ключе. А как явление, она не так уж и плоха. Потому что бюрократия оформляет порядок в организованном обществе. Другое дело, что сегодня во многих вопросах государственного масштаба имеет место формализм. Любой чиновник пытается слепо исполнять указания сверху и дотошно следовать букве закона, забывая о его духе. Поговорка «хотели как лучше, а получилось как всегда» как раз про это. Зачастую формализм способен загубить самую хорошую идею. Он разрушает веру людей в государство. В этом смысле бюрократия вредна.

А какие конкретно качества отличают формалиста от настоящего профессионала?

Во-первых, это системное мышление. Законодательство очень часто меняется. Бесполезно слишком уж упирать на запоминание конкретных статей конкретных законов. Во-вторых, знание постулатов теории права и отраслевых наук (гражданского права, уголовного и прочих). В-третьих, хороший юрист должен уметь излагать свою мысль так, чтобы окружающие понимали, о чём он говорит. Соответствие формуле «ясно мыслю — ясно говорю» необходимо. Четвёртое — умение налаживать отношения. Хороший юрист должен быть миротворцем и человеком, способным находить компромисс.

Значит, хороший юрист — филантроп? Тот, кто стремится установить мир во всём мире?

Я, честно говоря, не слышал ни об одном человеке, кроме Иисуса Христа, который бы любил абсолютно всех. Но он, собственно, был не только человеком. А юристы — это обычные люди. По роду деятельности юристам приходится принимать участие в разрешении конфликтных ситуаций. И, на мой взгляд, это участие делает их мягче. Конечно, есть и особые юридические специальности, которые требуют жёсткости. Скажем, прокурор или судья просто не имеют права быть мягкотелыми. Но есть также адвокаты, юрисконсульты. Это уже работа, связанная, в том числе, с примирением сторон, здесь помогают договориться. И этим людям по роду деятельности приходится учиться любить людей.

Артём Егоров
Фото Нины Литвиновой