Она обороняла Москву

У военного времени много красок: горечь и боль утрат, торжество Победы. Сколько людей — столько судеб, потерь, невзгод и радостей. Своими воспоминаниями о жизни и учёбе в Москве в годы Великой Отечественной войны делится с нами Клавдия Степановна БЕРЕЗЮК — выпускница Московского института цветных металлов и золота им. М.И. Калинина, ветеран войны и труда, участница героической обороны Москвы.

Для студентки второго курса московского ИЦМиЗ Клавы Пономаренко той «малой землёй», на которой она защищала всю нашу Родину, стала столица — Москва. Здесь сибирячка жила, училась, работала, гасила зажигательные бомбы, служила в охране завода им. Серго Орджоникидзе.

Родилась Клавдия Степановна 19 декабря 1920 года на Украине, в селе Станислав. В семье было трое детей, все девочки. Отец рыбачил, мама вела хозяйство. В 1933 г. на Украине была сильная засуха, люди умирали от голода, и родители переехали в Красноярск, на хлебородные сибирские земли.

До войны Клава окончила красноярскую школу № 18. Была круглой отличницей. Сразу после выпуска в 1939 году, перелистав справочник для поступающих в вузы, Клава Пономаренко твёрдо решила, что поступать будет в московский цветмет, да и старшая сестра, которая жила в Москве, очень рекомендовала этот институт.

Приехала Клава в столицу в длинной юбке и выцветшей от стирок штопаной кофточке с сестрёнкиного плеча. У дверей института встретила москвичку в коротком белом платье, с широким голубым поясом и модной по тем временам чёлкой — свою будущую однокурсницу и подругу. Стушевавшись, подумала: «Куда я приехала?», а потом решила — «Только вперёд и прямо!». С отличным школьным аттестатом Клава прошла по конкурсу без экзаменов, в июле 1939 г. стала студенткой 1 курса факультета технологии цветных металлов и сплавов. Жила в центре Москвы, рядом со станкостроительным заводом, в общежитии на Крымском валу, откуда до института рукой подать: студенты пешком ходили на занятия и на Красную площадь, приветствовать товарища Сталина.

Первый день войны

Как сейчас помнит Клавдия Степановна этот день…

Было солнечное, воскресное утро. Она подменяла подругу Аню ДУБРОВСКУЮ, которая совмещала учёбу в институте с работой в гидрометеорологической службе Москвы. 22 июня была очередь Клавы делать замеры уровней подземных вод в скважинах у подножия Ленинских гор. Из громкоговорителя разносилось жизнерадостное: «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна учёных…». Она отнесла себя к «мечтателям» — окончить институт, встретиться с родителями и найти друга жизни! На душе было легко и радостно.

Сделав очередной замер уровня и температуры воды, услышала разговор двух мужчин, стоявших неподалёку: «…Родственники позвонили из Киева, сказали, что немцы бомбили город и обстреляли школьников, вышедших на берег Днепра после выпускного вечера в школе. Погибла их дочь…». А уже в 12 часов дня, переходя на другую скважину, Клава увидела огромное количество людей на улице с напряжёнными, тревожными лицами. Многие плакали. На вопрос: «Что случилось?» мужчина ответил ей: «Война!».

По громкоговорителям уже передавали выступление Председателя Совета министров В.М. МОЛОТОВА о начале войны с Германией: «…наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!». В понедельник и вторник занятия в институте шли по расписанию. В огромные окна лекционного зала студенты видели, как колонны мобилизованных москвичей в полной походной готовности — с винтовками, автоматами, служебными собаками — шли от метро «Центральный парк культуры и отдыха им. Горького» по мосту через Москву-реку к Калужской площади. Говорили, что потом они двигались по Якиманке, по Красной площади, мимо мавзолея Ленина на вокзал и дальше — на фронт.

А вскоре в одну из ночей в здание института попала бомба. Стрелки разбитых уличных часов показали 2 часа 45 минут — время, остановившее жизнь всего института. Придя на занятия, ребята увидели гору обожжённых кирпичей. Погибли люди, дежурившие в ту ночь. По всей территории ветер разносил листы личных дел студентов. Занятия прекратили, студенты разъехались по домам. Всех мальчиков–одногруппников забрали на фронт, из-за слабого зрения не взяли только одного — Виктора АНДРОНОВА. С фронта никто не вернулся.

Военная молодость студентов

Второкурсница Клава и ещё несколько студенток (Шура ГРУЗДЕВА, Тоня АНДРЕЕВА, Клава МЕРЗЛИКИНА) остались в Москве. В одну из первых ночей по длинному коридору студенческого общежития бежала дежурная, стучала в двери комнат и кричала: «Быстро одеться, спуститься вниз и ждать у входа». Спустились 6-7 человек. Их повели мимо станкостроительного завода. Справа были одноэтажные деревянные избушки, впереди заросший травой и кустарником косогор, на вершине которого стояло длинное светлое одноэтажное здание. Из него люди в белых халатах выносили деток и из рук в руки передавали студенткам. Малыши были в одних рубашонках, совсем крохотные. Скользя по мокрой траве косогора, с детьми на руках, девушки спускались к автобусам с надписью «ДЕТИ». Запомнился один малыш, которого несла Клава, он всё время плакал и кулачком слабенько стучал ей по голове. Часть малышей принимали и заносили в автобусы люди в белых халатах, а других студенты клали на пол автобуса, под ноги тех, кто уже сидел там с детьми на руках. Клава вынесла троих ребят. Для этих малышей нашли более безопасное место.

В столице в это время объявляли ежедневные «воздушные тревоги» с 19 часов вечера и до рассвета. Формировали студенческие отряды для ночного дежурства на крышах домов — гасить снаряды во время бомбёжек. Бесстрашные девушки сбрасывали шипящие зажигалки вниз и засыпали их песком. В один из таких рейдов Клава гасила снаряд, мелкими осколками которого ей обожгло глаза, и видеть она стала значительно хуже. (После войны Клаве было сделано три операции на глаза, зрение удалось восстановить).

Вскоре девушки пошли работать на станкостроительный завод им. Серго Орджоникидзе, располагавшийся рядом с общежитием. Винтовку они уже знали и стрелять умели, поэтому их зачислили в охрану стрелками. Выдали им шинели, мужские ботинки 42-го размера, шапки-ушанки со звездой, брюки и винтовку с боевыми патронами.

В октябре 1941 года немецкие войска подошли близко к Москве. Однажды Клава дежурила на центральной проходной. Когда её сменили, побежала в столовую, где им выдавали стакан горячей воды для согрева (мороз стоял за -200). Не добежав до входной двери, она почувствовала на лице горячую струю, и к ногам что-то упало. Наклонилась поднять, что упало, наколола и обожгла пальцы. Это был осколок от разорвавшейся недалеко бомбы, горячий и острый. В столовой она положила его посредине стола, и подруги с широко открытыми глазами его разглядывали. Тогда она поблагодарила судьбу за то, что осколок не попал в голову, не изуродовал лицо, и хранила его как талисман все годы учёбы.

Клава Пономаренко (слева) и Лида Чуйкова – стрелки охраны станкостроительного завода им. С. Орджоникидзе, Москва, 1941г.

Клава Пономаренко (слева) и Лида Чуйкова – стрелки охраны станкостроительного завода им. С. Орджоникидзе, Москва, 1941г.

С 13 на 14 октября 1941 года во время дежурства на центральной проходной примерно в три часа ночи мимо неё в глубоком тревожном молчании за несколько минут прошёл весь заводской народ. Не стало слышно звуков работы молотов, штампов, сварочных агрегатов. Утром стало известно, что нависла опасность прорыва обороны столицы. Поступило распоряжение правительства — лучшие образцы станочного оборудования (токарного, фрезерного, кузнечно-прессового, сварочного и др.) снять с фундаментов и отправить в Нижний Тагил на вагоноремонтный завод. Во время демонтажа и погрузки студентки составляли ведомости учёта оборудования по названиям и количеству. Под их же охраной эшелон был отправлен на Урал. Старшей над девушками-стрелками назначили Клаву.

Ехали 15 суток, пропуская литерные поезда с военной техникой. На пути следования состав дважды был под бомбёжкой. Первый раз в Рязани, где начальник дал девушкам талоны и велел покушать на вокзале. Встали они в очередь, ещё не дошли до прилавка, а радио сообщает: «Город бомбят, бомбят вокзал, немедленно освободить помещение!». Все ринулись на выход. Бежали к своему составу на 12-й путь где через тамбур, где между колёсами начинающего движение поезда. Но увидели лишь последние вагоны своего уходящего состава. Сели на рельсы и заревели. Почти двое суток, не имея на руках документов, продуктовых карточек и денег, догоняли они свой состав. Голодные и замёрзшие, добиравшиеся на перекладных, догнали на подходе к городу Куйбышеву. А рядом была уже другая беда.

Сменившись с поста, Клава пришла в теплушку, села перед печкой-буржуйкой отогреваться. На печке стоял чайник с кипятком. Состав в это время переезжал мост — вроде бы через Волгу. Опять началась бомбёжка. Бомбы тяжело падали то с правой стороны моста, то с левой. Машинист резко затормозил, и чайник с кипятком свалился ей прямо на ноги. Клава получила сильные ожоги от колен до ступней. Чулки и портянки с неё снимали вместе с кожей. Хотели высадить с поезда и положить в больницу в Куйбышеве, но она запротестовала и доехала до Нижнего Тагила. Там её поместили в медпункт, временно расположенный в студенческом общежитии железной дороги (все больницы города были переполнены ранеными бойцами). Помогли перевязки с сибирским облепиховым маслом.

После разгрузки эшелона, с забинтованными ногами, вместе с другими студентами она вернулась в Москву. Некоторое время пролежала в больнице Боткина. Как только почувствовала, что может ходить, продолжила работу в охране завода.

В те критические для Москвы месяцы они работали не покладая рук: или с винтовкой в охране, или копали траншеи для прокладки бикфордова шнура — готовили завод к подрыву. А немцы летали, бомбили, бросали листовки: «Милые дамочки, не копайте ваши ямочки. Придут наши таночки, закопают ваши ямочки».

А студентки работали в том же режиме и уволились только в конце войны, когда возобновилась учёба в институте.

И снова за парту

С 1944 года занятия проводились в лабораторном корпусе на Шаболовке. Необходимо было собрать студентов для продолжения
обучения. Клава вместе с другими отправляла вызовы по адресам, указанным в сохранившихся личных делах. Помог и список студентов, который был у неё как у старосты группы.

В лабораторном корпусе было холодно, студенты обогревались с помощью печек–буржуек. Дрова для них до наступления холодов заготавливали в районе Можайска. От каждой группы в заготовке участвовали по 6-8 девушек. Пилили в основном берёзу и осину с помощью обычной двуручной пилы, ветки обрубали топорами, а ствол распиливали на чурбаны для поленьев.

На заготовке леса они жили в шалашах из елей, сверху обтянутых брезентом. Еду готовили на кострах. Для доставки продуктов выделяли двух студенток, которые с собранными продуктовыми карточками примерно раз в 10 дней ездили в Москву, получали хлеб, гречку, овсянку, горох и в рюкзаках на электричке везли до Можайска, а дальше до места заготовки шли 8-10 километров пешком.

Поваленные и обработанные вручную деревья выносили на проезжую дорогу и складировали. В определённые дни и часы подходили машины, и студентки грузили заготовки, закрепляя лес толстой верёвкой. Сверху клали слой веток, один-два человека ложились на эти ветки, а кто-то садился в кабину к водителю. В Москве у общежития машину разгружали.

Одна из таких поездок запомнилась Клавдии Степановне навсегда. Загрузили они машины и ждали дальнейшей команды от старшего водителя. Указав на неё пальцем, он сказал: «Садись в кабину, поедешь со мной». Как будто кто отвёл тогда от неё беду — девушка сказала: «Неее, я на дровах поеду». Вперёд села другая девочка. Уже не первый раз ездили проверенной дорогой, и вдруг головная машина подорвалась на мине! Водитель машины и студентка получили травмы рук и ног, попали в больницу.

Поездка, изменившая судьбу

В мае 1945-го настал долгожданный день Победы. Студенты встретили его в институте: выскочили на улицу, плакали, обнимались, кричали: «Ура, Победа!».

В этом же году Клава защитилась по специальности инженер-металлург. На руки дипломы тогда не выдавали — по распределению она должна была ехать в Среднюю Азию, на медеплавильный завод Караганды. А перед этим — первый раз за все годы войны — ей разрешили навестить родителей в Красноярске, и эта поездка домой круто изменила её судьбу…

Погостив у родителей, она возвращалась в Москву. На платформе около поезда толпился народ, и старший лейтенант, стоящий в тамбуре, помог ей подняться в вагон. Познакомились, разговорились. Старшего лейтенанта, офицера для поручений политуправления 3-й Ударной армии, сопровождавшего Знамя Победы на парад в Москву 20 июня 1945 года, звали Григорий Березюк, и направлялся он в командировку в столицу всего на три дня. Прибыв в Москву, молодые люди разъехались по своим делам. Григорий очень понравился Клаве. Но как найти его в огромном городе? Ну, конечно же, в Большом театре — самом популярном месте москвичей и приезжих! Вечером направилась туда. И увидела знакомое лицо. Но Григорий был не один, а с девушкой-снайпером из своей воинской части. Так и не добыв билеты, молодые люди пошли на танцы в общежитие МГУ, где жила его однополчанка. После танцев Гриша и Клава обменялись адресами, и парень улетел во Львов, в свою часть. А через несколько дней Клава получила телеграмму: «Люблю. Выходи за меня замуж. Лечу к тебе!».

За три дня, которые дали старшему лейтенанту Григорию Березюку, они расписались в московском загсе и сыграли скромную студенческую свадьбу на квартире у знакомых москвичей. До сих пор Клавдия Степановна нежно хранит две тяжёлые нержавеющие ложки и два фужера — трогательные свадебные подарки того времени…

Надо было ехать к месту службы мужа, но Клавдию Березюк уже ждали в Караганде и диплом не отдавали. Директор института ни в какую: «Не могу нарушать закон!». Не помог и поход в министерство образования. Только в министерстве металлургии молодожёнам, наконец, пошли навстречу — вручили диплом.

Молодая пара едет во Львов, к месту службы мужа до 1946 года. В 1947 году его переводят в Красноярск и даже дают квартиру. В этом же году на свет появился их первый сын, а в 1954-м — второй.

Выйдя в отставку, Григорий Александрович Березюк много лет руководил Красноярским автохозяйством. Клавдия Степановна работала в Крайсовпрофе, потом долгое время была заместителем директора и преподавала технологию металлов в Красноярском ремесленном училище. Последние годы перед пенсией работала в Политехническом техникуме. Её общий преподавательский стаж — почти 50 лет!

Награда нашла через полвека…

За участие в обороне Москвы в 1944 году Клавдия Степановна была представлена к награде, а узнала об этом случайно, спустя 52 года, в 1996 году. Дело было так. Служба соцобеспечения г. Красноярска потребовала от неё справку о высшем образовании для начисления пенсии. Она подумала — зачем справка, если есть диплом? Но в собесе сказали — нужна справка, может, диплом по «блату» получен. К тому времени МИЦМиЗ из Москвы перевели в Красноярск вместе с архивом. Обратилась в архивный сектор института. Девушка нашла её пожелтевшие документы в одном из сейфов и сказала: «Да, была такая студентка. Здесь и характеристика на Пономаренко К.С. о представлении к награде на медаль «За оборону Москвы». Удивилась Клавдия Степановна: «Характеристика есть, а где же медаль?». В общем, было и удивление, и запоздалые слёзы радости.

Медаль вручал губернатор Красноярского края В.М. ЗУБОВ, зачитав самые дорогие для неё слова: «За участие в героической обороне Москвы указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 мая 1944 года награждена медалью «За оборону Москвы» Пономаренко Клавдия Степановна»…

Сегодня Клавдия Степановна на пенсии, живёт с младшим сыном — доцентом кафедры МиТОМ Политехнического института СФУ. Легендарная мама, бабушка и прабабушка (у неё 5 внуков и 5 правнуков). По праздникам они любят собираться своей большой семьёй. А всем соотечественникам Клавдия Степановна желает здоровья и мирного неба над головой!

Музей СФУ благодарит К.С. Березюк за рассказ о своей жизни и доцента Политехнического института В.Г. Березюка за предоставленные документы из семейного архива.

Е.В. КОЛЕСНИКОВА, Музей СФУ

Похожие материалы