Слово о Друге

Бывают тексты, которые хочется рекомендовать прочесть всякому. Но в наше время «много букафф» — это уже проблема, поэтому действовать приходится адресно.

Текст-воспоминание одного преподавателя о другом. Офицера о своём старшем товарище-фронтовике. Об Учителе, ставшем другом. А ещё — о прирождённых военных, о том, как они смотрят на свои обязанности, на подготовку кадров, на воспитание молодёжи.

Кому это может быть интересно? Как минимум студентам, обучающимся на военной кафедре. Далее — людям, занимающимся воспитанием, причём воспитанием мужчин. Но главное — всем тем, кто связан с Институтом цветных металлов, кому интересна его история и кто знал полковника Заки Нуриевича СУЛЕЙМАНОВА (на фото), которому 13 декабря исполнилось бы 100 лет.

Воспоминания полковника в отставке Константина Ивановича РЫБАКОВА, сейчас проживающего в г. Йошкар-Оле, написаны им по просьбе заведующей сектором истории Музея СФУ М.Б. Епиной.

О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их НЕТ,
Но с благодарностию: БЫЛИ.

(В.А. Жуковский)

Победители

С волнением вспоминаю моего старшего товарища, однополчанина и начальника по военной службе, друга по жизни и ФРОНТОВИКА, полковника Заки Нуриевича Сулейманова.

В эти дни ему исполнилось бы СТО лет.

Я не случайно употребил здесь слово ФРОНТОВИК.

Заки Нуриевич Сулейманов

Заки Нуриевич Сулейманов

Известно, что существует общепринятое выражение «Участник Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.». В годы войны в рядах Советской Армии находились миллионы граждан СССР. Все они и есть участники войны, и вклад в нашу Победу каждого из них достоин уважения.

Но среди участников войны была огромная часть тех, кто непосредственно противостоял врагу, кто лично уничтожал врага на полях сражений. Это ФРОНТОВИКИ!

Павшие на полях сражений с врагом воины навсегда останутся в народной памяти ГЕРОЯМИ. Память о них СВЯЩЕННА!

А вот тех, кто смог победить злейшего врага и кому посчастливилось вернуться с войны живыми, в народной среде уважительно, скромно и по сей день называют просто — ФРОНТОВИКИ. А ведь ФРОНТОВИКИ — люди особенные.

Их опалила своим пламенем война. Прошедшие через многочисленные и жестокие испытания, они видели кровь свою и чужую, они хоронили друзей и товарищей, они получали ранения и контузии, и, самое главное, они не щадили своей крови и самой жизни в боях за свободу и независимость нашей Родины, день за днём на протяжении четырёх лет настойчиво и упрямо уничтожали ненавистного врага, вплоть до самой Победы.

Казалось бы, что ФРОНТОВИКИ, будучи непосредственными участниками смертельной схватки с врагом, должны огрубеть, растратить в боях лучшие человеческие качества.

Только это не так.

Не так потому, что, уничтожая врага, они были ВЫНУЖДЕНЫ делать это трудное, но СВЯТОЕ и ПРАВОЕ дело. Неимоверной ценой они добились Победы, и, сами того не замечая, стали для нас СВЯТЫМИ. Несмотря на жестокость военной поры, вопреки всему они сохранили свои лучшие человеческие качества.

Великие это люди — ФРОНТОВИКИ!

Одним из таких ФРОНТОВИКОВ был полковник Заки Нуриевич Сулейманов.

Службу в рядах Вооружённых Сил страны Заки Нуриевич начал ещё в 1939 году на Дальнем Востоке. В те времена на востоке нашей страны не прекращались бои с японскими захватчиками сначала у озера Хасан, а затем на реке Халхин-Гол.

А вскоре грянула Великая Отечественная война...

Свой первый бой с фашистами в составе части, переброшенной с Дальнего Востока на Северо-Западный фронт, Заки Нуриевичу пришлось принять в октябре 1941 года.

А потом бои, бои, бои... — все долгие четыре года... В составе Волховского, Ленинградского, 3 Белорусского фронтов с боями он прошёл от стен Ленинграда через земли Польши и Восточной Пруссии до Кенигсберга. Завершив Победой в мае 1945-го свою первую войну, даже не отдохнув от боёв, убыл на войну вторую — теперь на Забайкальский фронт для разгрома японской Квантунской армии .

Как и все ФРОНТОВИКИ, он не раз рисковал собственной жизнью. Получил тяжёлое ранение, контузию, но оставался в строю.

За подвиги в боях с немецко-фашистскими захватчиками Родина наградила Заки Нуриевича тремя орденами Отечественной войны 1 и 2 степени, двумя орденами Красной Звезды и многими медалями.

Вот с таким ФРОНТОВИКОМ в июле 1965 года и свела меня судьба.

Из 1965-го в 1969-й

Это было в Новосибирске.

Там, в 167 артиллерийском полку, 85 мотострелковой Ленинградско-Павловской Краснознамённой дивизии я проходил тогда свою военную службу в должности командира взвода управления артиллерийской батареи.

Хорошо помню, как в то памятное лето в нашем полку появилась большая группа студентов выпускного курса Красноярского института цветных металлов имени М.И. Калинина.

Они прибыли в полк для войсковой стажировки, так как завершали обучение на военной кафедре института, и им предстояло быть аттестованными в офицерский состав запаса.

Часть студентов из этой группы была назначена в подразделение, которым тогда командовал я. Они должны были стажироваться в должности командира взвода управления батареи.

Как разъяснил мне мою задачу командир батареи, за пару недель стажировки я должен передать студентам опыт командования взводом, научить всему, что умею сам, дать практику в боевой и политической подготовке солдат и сержантов.

Времени отводилось мало, а потому, как мне сказал комбат, я должен действовать в соответствии с обстоятельствами, но настойчиво и решительно. Словом, как в боевой обстановке. По всей видимости, он имел в виду действовавшие в годы войны курсы младших лейтенантов: 2-3 месяца учёбы — и принимай взвод.

Я ответил «Есть!» и приступил к выполнению поставленной задачи.

Надо сказать, что студенты проявляли к учёбе интерес, старались до всего докопаться, всё потрогать и покрутить своими руками. Они с удовольствием общались с солдатами и сержантами подчинённого мне подразделения, учились у них армейскому порядку.

Когда, случалось, они чего-то не знали, то засыпали вопросами меня и солдат, а наши ответы старательно записывали в тетради. По всей видимости, на военной кафедре им ещё предстояли выпускные экзамены.

Одним словом, дело шло, как надо: учёба с утра и до вечера, караулы, наряды, строй... В ежедневных и напряжённых занятиях пара недель пролетела незаметно. Подошло время подведения итогов.

В один из учебных дней ко мне на полигон прибежал посыльный солдат и, запыхавшись, сообщил, что меня ждут в лагерной курилке какие-то четыре незнакомых ему полковника...

«Что бы это значило?» — подумал я. Откуда взялись эти полковники, почему сразу четверо, почему в курилке и что им от меня надо...

Подойдя, действительно, увидел четырёх седовласых полковников. Мой «натренированный» взгляд артиллерийского разведчика засёк, что у каждого на правой стороне гимнастёрки сверкает ромбик - знак об окончании военной академии, на левой стороне теснятся орденские планки, свидетельствующие о боевых наградах. Среди орденских лент на планках мой глаз успел разглядеть знаки орденов Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды...

«Так это же ФРОНТОВИКИ!» — радостно мелькнуло у меня в голове. С ФРОНТОВИКАМИ мне приходилось общаться «с младых ногтей», в окружении ФРОНТОВИКОВ прошли мои детство и юность.

Когда в 1953 году, в свои одиннадцать лет, я поступил в Тамбовское Суворовское военное училище, с нашей ротой — девяносто шесть суворовцев — работали десять ФРОНТОВИКОВ. Немало ФРОНТОВИКОВ было и среди учебно-вспомогательного и обслуживающего персонала училища. Одним словом, в Суворовском училище у нас существовала одна большая, я бы сказал, фронтовая семья.

Семья Сулеймановых, 1951 г., Омск

Семья Сулеймановых, 1951 г., Омск

Я знаю, с какой последовательностью и усердием стремились они привить нам лучшие человеческие качества, как заботились о нас в повседневной жизни. Они были с нами очень строгими, но никогда не были жестокими, они были требовательными к нам, но никогда не были придирчивыми, они были с нами равными, но никогда не допускали панибратства, они никогда не жалели нас, но от бед и невзгод берегли всегда.

Вот почему с той далёкой поры мы, бывшие суворовцы послевоенных лет, безоговорочно верим ФРОНТОВИКАМ: на них всегда можно положиться, они всегда поддержат и, если надо, помогут.

Так что при виде четырёх седовласых ФРОНТОВИКОВ у меня как-то невольно потеплело на душе, я даже (грешным делом) подумал про себя: «- Ничего, лейтенант, раз здесь ФРОНТОВИКИ, значит прорвёмся»...

Правда, возникло небольшое замешательство: к кому же из них я должен обратиться с докладом о прибытии, кто из них главный? Решил так: докладывать не стану, а просто, чтобы ни к кому не обращаться персонально, представлюсь. Так и сделал — приложил руку к головному убору:

— Лейтенант Рыбаков, командир взвода управления первой батареи.

Полковники тут же поднялись со своих мест, надели фуражки, одёрнули гимнастёрки и, поочерёдно, здороваясь за руку, сами представились мне:

— Начальник военной кафедры полковник Каташов Николай Иванович.

— Начальник учебной части полковник Сулейманов Заки Нуриевич.

— Начальник цикла тактики полковник Нидерштейн Яков Семёнович.

— Начальник цикла стрельбы полковник Сбойков Виктор Семёнович.

Сказать честно, я опешил: полковники представляются мне — лейтенанту!

Выяснилось, что прибыли они в нашу часть, чтобы лично ознакомиться с состоянием учебно-материальной базы полка, так как командование Сибирского военного округа планировало на базе полка проводить войсковые стажировки выпускников военной кафедры Красноярского института цветных металлов имени М.И. Калинина.

Заодно полковники хотели посмотреть на сам ход войсковой стажировки подопечных им студентов и лично оценить её результативность.

На зимних боевых стрельбах, март, 1953 г., Юрга

На зимних боевых стрельбах, март, 1953 г., Юрга

Начальник военной кафедры полковник Каташов спросил, как меня зовут, попросил полковника Сулейманова записать мои личные данные и, обратившись ко мне по имени и отчеству, предложил рассказать об успехах в стажировке каждого студента, а затем ещё, оценив их подготовку в целом, перечислить положительные и отрицательные моменты.

Я доложил всё, что от меня требовалось. Посыпались вопросы. Ответил и на них. Мои ответы начальник учебной части кафедры полковник Сулейманов тщательно занёс в свою тетрадь, как сказал, для памяти...

Полковник Каташов попросил меня оформить, как и полагается, на каждого прошедшего стажировку студента подробный письменный отзыв. Пообещал, что все высказанные мной недостатки в подготовке студентов станут предметом для обсуждения на очередном заседании военной кафедры, что будет составлен и реализован подробный план их устранения в ходе учебного процесса на кафедре.

Полковники пожелали мне дальнейших успехов в боевой и политической подготовке личного состава взвода. На том мы и расстались.

На первый взгляд всё прошло обычно... Всё, да не всё... Необычным было то, что впервые в моей офицерской службе старшие по возрасту офицеры не «давили» на меня своими высокими воинскими званиями, а беседовали естественно, как с равным, спокойно, уважительно и серьёзно.

Особенно «резало» слух то, что они обращались ко мне по имени и отчеству, а не как это принято в войсках — по воинскому званию и фамилии.

В тот день я и предположить не мог, что через несколько лет стану в один строй с этими замечательными полковниками.

Это случилось в 1969 году, когда я получил назначение на должность преподавателя цикла стрельбы и управления огнём артиллерии военной кафедры военной кафедры Красноярского института цветных металлов имени М.И. Калинина (КИЦМ).

Рано утром я прибыл в Красноярск, разыскал институт, уточнил, где располагается военная кафедра. В девять часов поднялся на третий этаж.

Шли занятия, коридоры были пусты, только студент одиноко коротал время у тумбочки дневального. Как и полагается по Уставу, он уточнил у меня, кто я, с какой целью прибыл на военную кафедру. После этого сообщил, что все офицеры, включая начальника кафедры, на занятиях, звонок прозвенит через двадцать минут. Затем добавил, что свободен от занятий и находится на рабочем месте начальник учебной части кафедры полковник Сулейманов и показал, где его кабинет.

Я постучал, спросил разрешения войти и услышал знакомый голос:

— Входите, товарищ старший лейтенант Рыбаков, мы вас давно ждём.

Несколько обычных в таких случаях вопросов: как доехал, где остановился, где семья и т.п.

Доложил я обо всём и узнал, что место в общежитии мне уже выделено, что через несколько минут закончит занятия начальник военной кафедры полковник Каташов, он и представит меня ректору института.

Далее всё пошло по плану — представление, вопросы, ответы, краткое знакомство с институтом, а после занятий состоялось главное — представление меня всему преподавательскому составу кафедры. Полковник Сулейманов огласил некоторые сведения из моего личного дела.

Прозвучали несколько «дежурных» вопросов аудитории: какое военное училище я окончил, сколько лет и в какой части округа служил. Заметил я, что не все офицеры восприняли мои ответы без скепсиса, в особенности о выслуге лет. «За кадром» явственно читался вопрос - справится ли? Слишком молод для преподавательской работы, и в звании не очень высок...А передо мной сидели майоры, подполковники и полковники. Одни старше лет на 16-20, другие — на 6-15, а ровесников нет.

Эту «напряжённость» заметил и полковник Сулейманов З.Н. Он сказал:

— Пусть вас, товарищи офицеры, не смущает возраст товарища старшего лейтенанта, ибо молодость не есть недостаток, а есть достоинство. Прошу любить и жаловать нового члена нашего коллектива.

А потом в неформальной обстановке Заки Нуриевич подошёл ко мне и по-отечески произнёс:

— Константин, не робей. Бери в руки руководящие документы, программы военного обучения, методические разработки, всё хорошенько изучи, готовься к каждому занятию. А прежде чем приступить к самостоятельному их проведению, походи на занятия к старшим товарищам, к своему начальнику цикла полковнику Сбойкову, на мои занятия приходи. Поможем, и всё будет, как надо!

Эти его слова меня откровенно воодушевили.

Офицеры военной кафедры КИЦМ на военных сборах, лето 1971 г.

Офицеры военной кафедры КИЦМ на военных сборах, лето 1971 г.

Что в имени твоём?

ЗАКИ — с арабского: ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ, ТОНКИЙ. Основные черты характера — УМ, БЛАГОРОДСТВО, ВЕЛИКОДУШИЕ.

Добрые слова, сказанные мне Заки Нуриевичем, не были только словами. Вместе с моими непосредственными начальниками и товарищами по службе он стремился оказать мне помощь во всех делах и, в первую очередь, в вопросе становления меня как преподавателя.

Как-то в беседе со мной он сказал такие слова:

— В обучении и воспитании студентов мелочей не бывает, запомни это, Константин. Никто другой не заметит твоих промахов в работе, а студенты заметят всё, даже самые мельчайшие недостатки. На гражданских кафедрах их учат прекрасные профессора и доценты, и им есть, с кем тебя сравнивать. Поэтому ты должен всегда безукоризненно выглядеть, быть по форме одетым, отутюженным, до блеска начищенным, тщательно выбритым, с высоко поднятой головой и лёгкой улыбкой на лице. Студенты должны видеть в тебе не только специалиста, но и старшего товарища, друга. Ты должен каждую секунду следить за собой, подавать им пример, чтобы им всегда хотелось за тобой пойти....

Я постепенно убеждался в том, что этим словам, обращённым ко мне, соответствует он сам. Мне всегда хотелось за ним пойти...

Особое внимание он уделял моей методической подготовке, так как без неё преподаватель не может состояться. Бывало, веду я занятия, а Заки Нуриевич тихонько входит в аудиторию, подаёт мне знак рукой, что, мол, не надо подавать никаких команд и докладывать ему, как это положено по Уставу, а сам выбирает себе свободное место и всё занятие сидит тихо, тщательно записывая происходящее.

В таких случаях у преподавателя, ведущего занятие, волнение будет естественной реакцией. Только это и есть самое важное. Ибо, если ты справишься со своим волнением в этих условиях, значит, станешь держать себя в руках и в обычной обстановке.

Вот занятия окончены, Заки Нуриевич приглашает меня в пустую аудиторию. Сейчас будет «разбор полётов»...

Нет, в эти минуты он не отчитывал меня за упущения, не показывал «металл» в голосе. Просто делился впечатлением о проведённом мной занятии как бы со стороны «безымянного студента», рассказывал, как понял меня этот «студент». А мимоходом говорил, что и как сделал бы сам, окажись на моём месте.

Такие внезапные посещения занятий в первые месяцы службы на военной кафедре не позволяли мне расслабляться, держали в постоянной готовности и, следовательно, ускоряли моё преподавательское становление.

Часто посещали мои занятия и другие старшие товарищи — это было правилом, установленным начальником учебной части кафедры полковником З.Н. Сулеймановым, непосредственно отвечавшим за уровень методической подготовки преподавателей. Нет, меня не опекали, а помогали, они были моими наставниками, за что я им всем бесконечно благодарен.

Правда, честолюбие иногда «подталкивало» меня к вопросу: какую оценку мне выставили бы за очередное занятие? На это Заки Нуриевич с хитрым прищуром глаз отвечал вопросом же:

— Как там говорится, Константин, кого по осени считают?..

Эта осень наступила. Однажды утром Заки Нуриевич, вывешивая на доске расписание занятий на очередную неделю, спросил меня:

— Константин Иванович, разве вы не замечаете, что ваша фамилия в расписании обведена красной рамочкой?

Сердце ёкнуло. Открытое занятие! На него придут ко мне все свободные от своих занятий преподаватели и начальник военной кафедры.

— Готовься, друг, осень наступила, цыплят будем считать, — сказал Заки Нуриевич и уж совсем неожиданно прочитал мне выдержку из известного стихотворения К. Симонова «Сын артиллериста»:

Учись, брат, барьеры брать!
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать…

Я готовился тщательно. Настал тот долгожданный день.

В аудиторию ко мне пришли три четверти преподавательского состава кафедры, начальник кафедры полковник Н.И. Каташов и, естественно, Заки Нуриевич Сулейманов.

Тему этого занятия со студентами пятого курса помню до сих пор –«Стрельба на рикошетах». В субботу, в день командирской подготовки, состоялся разбор проведённого мной занятия. Я доложил собравшимся тему занятия и кратко охарактеризовал моё видение его хода.

Затем выступили все присутствовавшие на занятии офицеры. Они отмечали как положительные стороны моего занятия, так и его недостатки, в конце каждый давал мне за проведение занятия свою оценку, а Заки Нуриевич фиксировал ход обсуждения в «Журнале открытых занятий».

По большинству оценок, выставленных мне преподавателями кафедры, получилась оценка «Отлично». Это был успех! Оглашая итоги обсуждения, Заки Нуриевич тогда сказал:

— Разрешите поздравить старшего лейтенанта Рыбакова с оценкой «отлично» за открытое занятие и считать его преподавателем военной кафедры, СОСТОЯВШИМСЯ!

Я был рад, и, думаю, не меньше меня моему успеху был рад и мой наставник Заки Нуриевич Сулейманов. Это была и его оценка.

Тогда мою оценку Заки Нуриевич произнёс буквально так:

— Атлишьно!

И в последующие годы «атлишьно!» из его уст мне было радостно слышать.

Мне было присвоено очередное воинское звание «капитан», так что разрыв между мной и офицерами кафедры немного сократился. Поздравляя меня опять-таки в неформальной обстановке, Заки Нуриевич сказал:
— Костя, служить тебе на кафедре долго, как медному котелку, так что собирайся учиться.

Не знаю, как, но он сделал всё для того, чтобы я получил разрешение Командующего войсками Сибирского военного округа на поступление в Новосибирский институт инженеров геодезии, аэросъёмки и картографии. Я стал студентом первого курса заочного факультета этого института по специальности «Аэрофотограмметрия».

Пока я учился, Заки Нуриевич, как говорят, «не спускал с меня глаз». Он постоянно спрашивал меня, как я выполняю контрольные работы, какие испытываю трудности, какие получаю рецензии, хватает ли мне для учёбы времени, всегда на период сессии планировал мне очередной отпуск, а по возвращении с сессии и выходе на службу, я каждый раз слышал из кабинета его голос:

— Заходите, товарищ капитан Рыбаков, доложите результаты.

И, ознакомившись с моей зачётной книжкой и оценками в ней, он неизменно говорил:

— Атлишьно! Так держать, Константин!

ЗАКИ — с арабского: СПОСОБНЫЙ, ХВАТКИЙ, ОДАРЁННЫЙ. Основные черты характера - ТРУДОЛЮБИЕ, УПОРСТВО, ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, ПУНКТУАЛЬНОСТЬ, ТОЧНОСТЬ, УМЕНИЕ ХРАНИТЬ ТАЙНУ.

Должность начальника учебной части военной кафедры гражданского вуза хлопотная. Она не главная. Главная - начальник военной кафедры. Эту должность занимал ФРОНТОВИК, преподаватель от Бога, прекрасный человек, полковник Н.И. Каташов. Он был душой нашей кафедры, его уважали все офицеры и студенты, проходившие военную подготовку.

Полковник Сулейманов З.Н. был его заместителем — начальником учебной части. Его должность, не будучи главной, была центральной, так как вокруг этого центра на кафедре крутилось всё: учебный процесс, его материальное обеспечение, методическая и командирская подготовка преподавательского состава, вся внутренняя жизнь кафедры и её взаимодействие с командованием Сибирского военного округа, Красноярского гарнизона, войсковыми частями, с Красноярским краевым военным комиссариатом, учебными заведениями города и прочее, прочее.

Ветераны и А.В. Усс, 2004 г.

Ветераны и А.В. Усс, 2004 г.

Весь груз этой многогранной деятельности нёс на своих плечах З.Н. Сулейманов З.Н. Его кабинет напоминал штаб военной поры — на стенах развешаны планы, расписания занятий, таблицы с результатами сессий, плакаты. Всё время стучит пишущая машинка секретарши, приходят и уходят посетители, двери кабинета не закрывались никогда.

Механизм управления кафедрой работал, как швейцарские часы — без остановок, точно и размеренно. Сам полковник Каташов нередко говаривал, что за спиной у такого начальника штаба можно чувствовать себя, как за каменной стеной. Так оно и было. Заки Нуриевич пользовался непререкаемым авторитетом и у ректора института профессора В.А. Дарьяльского, у всего профессорско-преподавательского состава института, у студентов.

Он был ЧЕЛОВЕКОМ НА СВОЁМ МЕСТЕ!

Мы знали, что полковник Сулейманов З.Н. появляется на военной кафедре первым, а уходит со службы последним. И речи быть не могло о чьём — то опоздании на занятия.

В семидесятые годы прошлого столетия на военные кафедры была возложена важная государственная задача - готовить пополнение офицерских кадров армии за счёт студентов, проходивших военную подготовку.

Напряжённость на границах, что на Западе, что на Востоке, заставляла СССР укреплять свои Вооружённые Силы за счёт развёртывания новых групп войск, военных округов, войсковых частей и соединений. Требовалось сразу и много офицеров младшего звена.

Готовить их в военных училищах с четырёх-пятилетним сроком обучения курсантов было нецелесообразно, а призвать офицера запаса с высшим специальным, а также военным образованием, полученным на военной кафедре, было в «самый раз». Так, из числа выпускников КИЦМ, прошедших военную подготовку и аттестованных в офицерский состав запаса, в семидесятые годы на двухгодичную военную службу призывалось от 75 до 100 человек ежегодно.

Обязанность проводить аттестование студентов в офицерский состав и осуществлять их отбор на военную службу возлагалась лично на начальника учебной части военной кафедры З.Н. Сулейманова.

Этому процессу Заки Нуриевич уделял особое внимание. Он готовил на студентов аттестацонные документы, тщательно изучал их семейное положение, их моральные и деловые качества, многократно беседовал со студенческими группами и с каждым студентом в отдельности, рассказывал им о военной службе, не приукрашивая её, но и не запугивая расхожими страшилками об армии.

Результат: из числа студентов, отобранных для призыва в Вооружённые Силы, до семидесяти процентов подавали в Кировский районный военный комиссариат рапорты с просьбой призвать их в добровольном порядке. А это уже и в те годы дорогого стоило.

Заки Нуриевич знал своё дело!

Военно-патриотическая работа, как он считал, — самое главное звено в воспитании будущего офицера. Он был автором, душой и исполнителем всех военно-патриотических начинаний в институте. Ветераны института помнят, наверняка, как в его годы в КИЦМе и Кировском районе г. Красноярска отмечались День Победы и выпуск студентов после окончания ими военных сборов в войсках. На протяжении многих лет мне приходилось принимать в этих мероприятиях самое активное и непосредственное участие, и опыт, приобретённый мной тогда, пригодился мне в жизни много раз.

Всегда было приятно видеть, как в первую же зиму после призыва в Вооружённые Силы молодые лейтенанты прибывали в Красноярск в свой очередной офицерский отпуск. Тогда они непременно навещали свою альма-матер, военную кафедру и лично З.Н. Сулейманова. Побеседовав с лейтенантами, выяснив, как они проходят военную службу, Заки Нуриевич неизменно говорил: «Атлишьно!» — и желал им дальнейших успехов в ратной службе на благо Отечества.

Разработанная полковником Сулеймановым и внедрённая на военной кафедре КИЦМ система военной подготовки и военно-патриотического воспитания будущих офицеров запаса безукоризненно работала многие годы и после его увольнения с военной службы в запас.

ЗАКИ — с арабского: ЧИСТЫЙ, НЕВИННЫЙ. Основные черты — ДОБРОТА, ЛАСКОВОСТЬ, ВЫНОСЛИВОСТЬ.

Заки Нуриевич умел работать с людьми. Люди тянулись к нему, ибо знали, что этот человек поможет всегда. Он был со всеми одинаково вежлив, предельно внимателен и предупредителен, неважно, кто перед ним был - высокий начальник или студент. В его поступках всегда ощущалось стремление помочь человеку, сделать его жизнь легче, интереснее и просто - веселее.

Вспоминается такой случай.

Выпускники находятся на военных сборах под Абаканом. Лагерь расположен на берегу озера Красное в степях Хакасии. Для тех, кто там не бывал, рассказываю: бескрайняя холмистая степь, ни деревца, ни куста, один седой ковыль. В июле беспощадно палит солнце. Днём в лагерных палатках жарко, как в парилке, ночью, наоборот, холодно. Озеро Красное в полукилометре, но купаться в нём запрещено ввиду возможных инфекций и общей безопасности. Учебные занятия идут с утра до ночи под палящим солнцем, так сказать, на свежем воздухе. «Курорт» да и только!

Как-то иду я после занятий в офицерский палаточный городок, а навстречу мне полковник Сулейманов. Останавливается, спрашивает:

— Товарищ старший лейтенант Рыбаков, а что это у вас отдельные курсанты под пилотками на затылках носовые платки носят?

Отвечаю:

— Затылки и шеи у них сильно обгорели, прямо до волдырей, вот они и закрывают их.

Заки Нуриевич подумал и сказал:

— Вот что, надо над полевыми классами соорудить навесы и укрыть людей от жары.

Осторожно возражаю:

— Товарищ полковник, так ведь для сооружения навесов нет ни доски, ни гвоздя.

Заки Нуриевич окинул глазами бескрайнюю степь, подумал и неожиданно предложил:

— Знаешь что, камышом надо крыть! Видишь, сколько его по берегам озера? Отправь-ка после обеда туда взвод курсантов, пусть они нарежут по охапке камыша, сплетут из него маты, понял? Что касается остального — это моя забота.

— Есть! — ответил я.

К утру навесы были сооружены. Как только солнце вышло в зенит, Заки Нуриевич пришёл в один из классов, посидел там, удовлетворённо «крякнул», произнёс своё фирменное «Атлишьно!» и пошёл по своим делам. Позже мы узнали, что он лично выбил у начальника тыла полка горбыль, а гвозди купил в сельском магазине на свои деньги.

Казалось бы, мелочь, а курсантам стало легче переносить тяготы и лишения военной службы. Им стало понятно, что эти «тяготы и лишения» в Армии искусственно не создают, их по возможности устраняют.

Однажды после вечерней поверки Заки Нуриевич пригласил меня к себе в палатку. Прихожу, а у палатки уже поджидают меня три курсанта Новосибирского военно-политического училища. Они прибыли к нам на сборы в качестве стажёров в должностях заместителей командиров курсантских батарей по политической части. Идея пригласить курсантов пришла в голову именно Заки Нуриевичу. Нам была от них польза в том, что мы ликвидировали дефицит офицеров полка, а у них, будущих офицеров-политработников, появилась возможность практики в работе с личным составом в полевых условиях.

Вошли мы все в палатку, переглядываемся, а Заки Нуриевич рассуждает:

— Что-то скучно у нас в лагере, мужики, нет ни музыки, ни песен, одни суслики свистят. А не подумать ли всем нам о художественной самодеятельности, а? Вот вас, товарищи курсанты, ведь учат в училище, как организовывать досуг личного состава?

— Не только учат, но мы и сами организуем разные мероприятия, — сообщают курсанты.

— Вот-вот, и я о том же. Подумайте, что и как нам сделать на сборах, чтобы, как говорят, закипело всё вокруг, закрутилось - и-эх!... — размечтался Заки Нуриевич.

К ночи у нас родился план:

(1) провести на сборах смотр художественной самодеятельности;
(2) провести смотр строевой песни среди учебных взводов и батарей;
(3) создать духовой оркестр (при наличии духовых инструментов);
(4) провести спартакиаду по различным видам спорта.

Не особо мудрёно, но полковнику Сулейманову план наш, как он сказал сам, «ошшень понравился». Он его одобрил и пообещал доставить в лагерь духовые инструменты. Шутка шуткой, но на следующий день по всей степи разнеслись курсантские песни, в свободное время за курганами в глубочайшей тайне готовились номера художественной самодеятельности, в заброшенном окопе выдувалась медь оркестра, разучивавшего мелодии походных маршей и торжественной «Зари».

Заки Нуриевич в такую минуту выходил из своей палатки, поднимался на вершину небольшого кургана, прислушивался к тому, что происходит на просторах хакасских степей, и откровенно радовался, произнося про себя:

— Атлишьно!
Весь план был реализован за пару недель. Были выявлены курсантские таланты и в пении, и в инструментальной музыке, и в художественном слове, и в юморе с сатирой, и в танцах, и во многих видах спорта. Да и что тут выявлять: студенты выпускного курса КИЦМ - мастера на все руки и ноги, главное — дать толчок и всё организовать!

В этом отношении Заки Нуриевич был непревзойдённым мастером!

Сформированный на сборах курсантский коллектив художественной самодеятельности мог дать полноценный концерт перед любой зрительской аудиторией. Такая аудитория нашлась быстро. Заки Нуриевич предложил с первым концертом выступить перед шахтёрами шахты «Гипсовая», что располагалась в двадцати километрах от полигона, и жителями одноимённого шахтёрского посёлка.

Этот выбор он сделал не случайно. Дело в том, что единственная общественная баня, способная вместить сразу тридцать человек, как раз и принадлежала шахте «Гипсовая», и руководство шахты любезно и, главное, бесплатно, предоставляло её нам один раз в десять дней для помывки курсантов.

Премьера состоялась при абсолютном аншлаге, да таком, что одноэтажный шахтёрский клуб не смог вместить всех желающих. Зрители даже в зале стояли на ногах, а те, кому не хватило мест, толпились вокруг клуба на улице. Чтобы им тоже было что-то видно и слышно, настежь были распахнуты все двери и окна...

После концерта зрители долго не отпускали курсантов, хотели с ними познакомиться (руководство шахты стремилось заполучить для работы пару - тройку дипломированных специалистов), девушки требовали продолжения вечера, желали танцевать.

Триумф, да и только!

На следующий день, выступая перед «артистами», поблагодарив их за службу, с целью поднятия духа и на перспективу Заки Нуриевич восторженно произнёс:

— Молодцы! Атлишьно! А дефшюшки-то, дефшюшки как аплодировали вам! И-эх!!!

В этих его словах явственно просматривалась некоторая грусть. Возможно, он вспомнил себя в возрасте курсантов, полным сил, надежд и неосуществлённых мечтаний. Только ему в их возрасте тогда не аплодировали молодые девушки, а кругом вместо музыки раздавался свист пуль да вой снарядов и бомб...

От всех военачальников, встречавшихся мне на пути, Заки Нуриевич отличался своей не показной, а настоящей добротой. Он излучал её в любой обстановке. Находясь рядом с ним, всегда хотелось сделать тоже что-то хорошее, доброе, чистое...

Я не переставал удивляться тому, насколько он был неприхотлив в жизни. Он никогда и нигде не искал удовольствий. Довольствовался тем, что имел, и ничего не требовал лишнего, наоборот, жертвовал для дела своим.

Часто я наблюдал, как по бескрайней степи под нещадно палящим солнцем в гимнастёрке под ремень, в сапогах и фуражке шёл в офицерский палаточный городок запылённый и уставший за день седой полковник Сулейманов. Там, закончив занятия с курсантами, кто-то уже успел сбегать на озеро и ополоснуться, кто-то расположился в тени и погрузился в дремоту, кто-то просто скинул с себя пропотевшее обмундирование и наслаждается тёплыми, ласковыми дуновениями степного ветерка. Заки Нуриевич никогда никого не укорял за эту раскованность. Он считал, что офицеры-преподаватели имеют полное и законное право на отдых после того, как выполнили свою главную задачу — провели занятия с курсантами. Он никогда не нарушал чьих-либо прав и свобод. Но часто пренебрегал собственным правом на отдых и поступался своим личным временем. Я преклонялся перед его выдержкой и самообладанием. Он был военным до мозга костей.

Помню, когда самодеятельный курсантский духовой оркестр на вечерней поверке исполнял торжественную «Зарю» (есть такая мелодия и такой военный ритуал), у Заки Нуриевича на глазах навертывались слёзы .

Жизнь, хотя он и заслужил своё право быть в ней счастливым, не раз жестоко обращалась с ним.

Рано ушла из жизни любимая супруга Заки Нуриевича Тамара Хасановна... Мы видели, как тяжело переживал Заки Нуриевич эту утрату.

Но он превозмог эту боль и полностью посвятил себя воспитанию и становлению своих детей — Вениамина и Лилии. Они любили своего отца и, как могли, заботились о нём.

Второй жестокий удар едва не подкосил Заки Нуриевича — внезапно ушёл из жизни его сын Вениамин.

Заки Нуриевич всегда мечтал когда-нибудь подержать на руках своих внуков. Судьба лишила его этого счастья.

Говорят, кого любит Всевышний, того Он больше и наказывает.
Осмелюсь сказать, что не справедливо так...

Мы дружили, как говорят сейчас, семьями. Заки Нуриевич всегда был нашим желанным гостем. Мои сыновья очень любили дедушку Заки. Они и сейчас часто вспоминают о нём, вспоминают его слова, хранят подарки, что он им дарил.

А я храню в памяти его пожелание мне, выраженное стихотворением поэта-ФРОНТОВИКА Михаила Львова.

Вот эти слова:

ЧТОБ СТАТЬ МУЖЧИНОЙ — МАЛО ИМ РОДИТЬСЯ,
КАК СТАТЬ ЖЕЛЕЗОМ — МАЛО БЫТЬ РУДОЙ.
ТЫ ДОЛЖЕН ПЕРЕПЛАВИТЬСЯ, РАЗБИТЬСЯ,
И, КАК РУДА, ПОЖЕРТВОВАТЬ СОБОЙ.

КАК ТРУДНО В САПОГАХ ШАГАТЬ В ИЮЛЕ,
НО ТЫ — СОЛДАТ И ВСЁ СУМЕЙ ПРИНЯТЬ:
ОТ ПОЦЕЛУЯ ЖЕНСКОГО ДО ПУЛИ
И НАУЧИСЬ В БОЮ НЕ ОТСТУПАТЬ.

ГОТОВНОСТЬ К СМЕРТИ ТОЖЕ ВЕДЬ ОРУЖЬЕ,
И ТЫ ЕГО ОДНАЖДЫ ПРИМЕНИ...
МУЖЧИНЫ УМИРАЮТ, ЕСЛИ НУЖНО,
И ПОТОМУ ЖИВУТ В ВЕКАХ ОНИ.

Это стихотворение, переписанное рукой Заки Нуриевича, я воспринял как напутствие мне на долгую военную службу. А теперь, после ухода ЕГО из жизни, я расцениваю это стихотворение как завещание мне, моим сыновья, внукам и правнукам НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ.

Я счастлив, что в моей и нашей жизни ОН БЫЛ...

Полковник в отставке Рыбаков Константин Иванович, декабрь 2018 г., г. Йошкар-Ола

Похожие материалы