Вопросов задали много, ответы звучали интересные. Но, пожалуй, самый интригующий сюжет — про Нобелевскую премию, которую в прошлом году получил шведский биолог и специалист по эволюционной генетике Сванте ПААБО за открытия, касающиеся геномов вымерших гоминов. Дело в том, что одна из заслуг Сванте Паабо, ставшая спусковым крючком к награде, — обнаружение в результате выделения ДНК нового подвида человека, денисовского — по названию пещеры на Алтае, где был найден всего лишь фрагмент пальца маленькой «денисовской» девочки. А материал для анализа сначала нашёл, а потом и передал шведу как раз академик Деревянко. И учёного спросили: не обидно, что швед получил премию, а вы нет?

Отвечая, Анатолий Пантелеевич почти дословно процитировал начало той главы в книге самого Сванте Паабо, где он подробно описывает эту историю. Книга называется «Неандерталец. В поисках исчезнувших геномов», вышла в русском переводе в 2018 году.

Стоит отметить, что сама книга нобелевского лауреата — интереснейшее описание работы учёного, где откровенно рассказывается о тупиках, озарениях, вновь и вновь предпринимаемых попытках, огромном объёме проделанной работы. Целеустремлённость Сванте Паабо, его умение привлекать к работе на себя лучших учёных мира и, конечно, его результативность — поражают.

А в главе 22 «Очень странный палец» он приступает к интересующей нас теме. «В декабре 2009 года я поехал в Колд-Спринг-Харбор на конференцию, посвящённую геному крысы. И вот иду я после завтрака из столовой в конференц-зал, и тут у меня звонит телефон. Йоханнес Краузе из Лейпцига, и голос у него какой-то необычно возбуждённый. Я спрашиваю, что случилось. А он в ответ: «Вы там стоите или сидите?» — «Стою, а что?» — «Тогда вам лучше сесть». Сажусь и сразу начинаю волноваться, вдруг что-то ужасное произошло. Он спрашивает, помню ли я ту малюсенькую косточку, которую нам передал Анатолий Деревянко из России…».

Дальше швед говорит несколько лестных слов об «Анатолии», отмечая свойственное русским качество — преданность друзьям. И рассказывает, как стало ясно, что переданный материал не принадлежит ни неандертальцу, ни хомо сапиенс, как в течение двух дней его команда уже была в Новосибирске (где на тот момент стоял мороз -40) и как к своему ужасу Сванте узнал, что аналогичный материал (часть фаланги пальца) передан не только ему, но и конкуренту Эдди Рубину в Беркли. Сванте рисует просто фантасмагорическую картину: как, не контролируя себя, он напился, как шёл в гостиницу, не чувствуя холода, как срочно улетел обратно и связывался с редакцией журнала Nature, чтобы его статью отрецензировали вне очереди. Вот так жаждут и добиваются первенства в науке.

Предположительно так выглядел Денисовский человек

Многие зарубежные учёные, которые в курсе этой истории, были возмущены решением Нобелевского комитета, собирались туда писать, звонили Деревянко. Но его позиция такая: Сванте Паабо получил награду заслуженно, и ведь не только за открытие нового человека, но по совокупности многолетних исследований (хотя если бы эти исследования не увенчались таким триумфом — может, про Нобелевку бы речи и не зашло; это уже добавим от себя). У шведа научная школа, передовая методика секвенирования ДНК, великолепная лаборатория. В России пока не умеют проводить исследования подобного уровня.

И, конечно, Деревянко понимает, что присудить что-либо русскому учёному сейчас невозможно: в этом году учёный из США Алексей ЕКИМОВ с коллегами получил Нобелевскую по химии за открытие и синтез квантовых точек; и хотя у него только русская фамилия, а не место работы, возмущениям не было предела.

А Анатолий Пантелеевич в свои 80 лет хочет успеть закончить 7-томник по находкам из Денисовской пещеры, провести ещё 20 экспедиций, из них 15 — в Казахстан, и т.д. Поэтому он просто продолжает работать.

Самое трудное в преподавании

Деревянко некоторое время преподавал в вузе. И самое нелюбимое в этом для него — принимать экзамены. Особенно потому, что от этого зависела стипендия. Когда студент знающий — боишься задать лишний вопрос (а вдруг не ответит?), чтобы не снизить ему оценку. Когда студент явно «плавает» — думаешь, что бы спросить, чтобы точно ответил.

Академик рассказал анекдотичную историю про некоего ушлого студента Леонида, который не знал ответа ни на первый, ни на второй вопрос билета. «Почему?» — «Родителей нет, растила бабушка, и вот она умерла, ездил на похороны. Поставьте мне положительную оценку, а осенью я точно всё сдам». — «Хорошо, я поставлю вам удовлетворительно» — «Но тогда не будет стипендии! А без бабушки и так нелегко…». — «Ладно, поставлю хорошо». — «А можно отлично?». Ну, это уже наглость, сошлись всё-таки на «хорошо». Осенью, встретив Леонида у расписания, А.П. Деревянко спросил, когда же студент думает сдавать долги? «Что вы, Анатолий Пантелеевич, я вам всё сдал, только не помню — на 5 или 4». Отчислили потом студента, не все преподаватели оказались такими снисходительными.

Про региональную составляющую в историческом курсе

В 1960-1970 гг. было движение, инициированное Сигурдом Оттовичем Шмидтом, сыном легендарного Шмидта, которое сводилось к тому, чтобы в каждой школе был музей: истории своего района, своей улицы... Очень хорошее движение. Деревянко учеником 8 класса ездил в архив, собирал материалы по истории своего села в Хабаровском крае. Но в перестройку движение заглохло, и только хорошие директора школ сохранили свои музеи. А большинство школ экспонаты выкинули на помойку, и это настоящая трагедия, потому что дети часто приносили в музей ценные семейные артефакты.

Музей как знак качества образования академик отнёс и к вузам: «Тот университет хороший, у которого несколько музеев».

Секреты донесения знаний

Академик Деревянко

Студенты спросили: «Почему мы хуже знаем историю? Ведь по логике — сейчас возможностей в образовании больше».

По мнению академика, причин несколько. Во-первых, сами преподаватели потеряли ориентиры. Во-вторых, разрушительное влияние закадычных друзей: это делалось целенаправленно. В-третьих, ранняя специализация в школах — неверный ход, потому что проводится за счёт лишения учеников других знаний.

А вообще учить нужно не по учебнику, а по жизни. Если учитель может затронуть струны, то неважно, какой у вас учебник.

Второе правило — дискуссия. Скажем, для студентов неисторических специальностей увеличение часов даже вдвое не даст никакого результата, если опять просто начать повторять всю историю Российского государства от основания до современности. Если школьников или студентов заставлять, то они будут либо отказываться вникать, либо делать из-под палки, либо стремиться к прямо противоположному. А если увлечь, то они и преподавателя превзойдут.

На вкус Деревянко, хорошо бы сделать на курсе опрос: давайте выберем круг проблем, которые вас интересуют. Наверняка эти проблемы будут острыми. И вот тут уместны и дискуссия, и тематические доклады, и другие формы освоения знаний.

Фейки и борьба с ними

Вопрос: что будет, если увеличить финансирование, чтобы эксперты охотнее разоблачали искажение истории, давали ответы, писали опровержения? По мнению Деревянко, это не зависит от объёма финансирования. «Мы должны писать правду и не поддаваться на лживые идеи».

Главный принцип успеха – труд

За плечами у Деревянко пединститут. Означает ли это, что нужно оканчивать пединститут или всё-таки университет, чтобы стать академиком? Ответ: да хоть ПТУ, главное — много работать.

В своё время Деревянко был на Кубе, встречался в Фиделем Кастро, слушал его многочасовые выступления. Одним из любимых лозунгов Кастро было: «Труду — да, сиесте — нет!». Деревянко тоже не понимает, что ещё делать, если не работать.

Кстати, он согласился с утверждением, что в управленцы надо брать людей, которые имеют хоть какой-то опыт «работы руками». И привёл в пример св. архиепископа Иннокентия Вениаминова, который умел всё: знал и плотницкое дело, и кузнечное; составлял азбуку, прививал от оспы и даже строил органы.