Мысли о вещном

Олег Константинович Ампилогов. Представить его можно по-разному. Можно написать: «Профессор Института градостроительства, управления и региональной экономики СФУ, заведующий кафедрой рисунка, живописи и скульптуры». Получится, конечно, длинно и официозно-чопорно, хотя по существу. Можно лапидарнее: «Мастер». Получится немного пафосно, но... тоже по существу!

Именно Мастером, Учителем считают Олега Константиновича его студенты.

— И чему он вас учит?

Секундная пауза. Ответ:

— Мыслить.

— Вот именно! — вступает в разговор сам преподаватель. — В дизайне главное — не создавать проекты, не чертить-рисовать... Это может показаться спорным. Ну, так недаром моя фамилия — Ампилогов — переводится с греческого как «спорящий», «несогласный»! И я, кстати, не помню, когда в последний раз карандаш в руке держал! Потому что главное, повторюсь, не рисовать, а мыслить!

А точнее сказать: домысливать. Домысливать ничем не примечательные предметы до предметов искусства. Быт — до бытия. Вещность — до вечности. Когда б вы знали, из какого сора...

С голубой каемочкой

Ампилогов похож на шаровую молнию. Буквально врывается в аудиторию к студентам-второкурсникам. С ходу делает замечание: «Почему у вас опять верхняя одежда на стульях висит? Вы же призваны эстетизировать окружающую среду, а вместо этого сами ее уродуете!». Студенты тихо ропщут, но все же прячут куртки в пакеты. Преподаватель тем временем уже отвлекается от суетного и насущного. Увлекается тем, что не терпит суеты. Кажется, даже на цыпочки привстает — служенье муз предполагает значительность... «Записываем задание! — говорит он. — Декоративная роспись тарелки».

Тарелка — вот она, тут как тут. Самая простая. Белая. Фаянсовая. Такая — еще недомысленная — у всякого на кухне есть, проку с нее — только суп налить и поужинать. Но Ампилогов подзуживает, провоцирует. Что такое тарелка? Кухонная утварь? Если навскидку — да. Если поддаться на провокацию и пофантазировать — нет, не только! На тарелках можно летать. Или гадать с их помощью. Или носить на голове на манер шляпы. Наконец, их можно использовать вместо холста! У иных-прочих — картинки с видами, а у него — тарелки с видами: городские улицы уходят в дно, как в перспективу... Кстати, экспозиция Олега Константиновича «Торжество перспективы», выставлявшаяся несколько лет назад в КМЦ, имела немалый успех!

Поэтому студентам — задача: расписать фаянсовую поверхность узорами. Какими? Так он им и посоветовал! Нет! Пусть сами решают! Он лишь продемонстрировал примеры росписи. Припомнил существующие художественные стили. Привел пару подходящих случаю цитат из классики. Попутно рассказал, как служил в армии: там не до изысков, тарелки самые нехитрые, заурядные, голодному в принципе важно не качество посуды, а количество того, что в посудине лежит. Дизайн же развивается только тогда, когда вопросы пропитания-выживания не стоят. «Так что, — подвел итог Ампилогов, — какова тарелка, таков и уровень жизни». Наконец, он построжился для острастки: «На все про все — две недели, а еще учтите: краска не должна смываться, палец послюню — проверю!». И, проговорив полтора часа, не умолкая, распустил студентов по домам — пусть мыслят.

К выпускному курсу лучшие ученики уже не только тарелки расписывают — они из ничего создают нечто. «Нечто красивое», — подчеркивает Олег Константинович. И тут же показывает. Авангардные статуэтки и игрушки сделаны из сущих пустяков: из железок, пластмассок, карандашных огрызков, пуговиц — из нечаянных осколков повседневности. Из мусора? Ну да! И еще — из креатива. «Из дорогих материалов невелика заслуга вещь сочинить! — поясняет Ампилогов. — Истинный дизайн стремится не к дороговизне и роскоши — к гениальной простоте и доступности. Истинный дизайн создается из пустоты, из воздуха».

Воздух — почти что Дух Святой. А дизайнер, конечно, не Бог, но тоже творец и старается, чтобы было «весьма хорошо».

За гранью добра и зла

— Олег Константинович, наверное, главный вопрос — зачем? В частности — зачем тарелки расписывать? И в общем — зачем человеку нужны вещи непременно эстетичные?

— Человек — существо, стремящееся к совершенству. Поэтому хлеба ему недостаточно — нужны зрелища, нужна красота. Нужно, чтобы вещь не только поила-кормила, но была красивой, согревала; но была красивой, убивала; но... Кстати, автомат Калашникова — красивейшая с точки зрения дизайна вещь! Не зря его изображение присутствует в гербах многих стран Латинской Америки и Африки — они подпали под обаяние дизайна и только сейчас осознали, что пропагандируют орудие убийства, некоторые даже подумывают, не изменить ли герб... А финские ножи? Великолепный дизайн! А атомная бомба, сброшенная на Хиросиму? Помните, как она называлась?

— Как?

— «Малыш»! Так же, как в СССР — детское книжное издательство!

— Это случайное совпадение?

— Это основной парадокс дизайна! Ему решительно все равно, на что он направлен — на созидание или на разрушение: используются одни и те же образы, символы, формы. Совершенство дизайна находится за границами добра и зла. А кроме того, совершенство не ведает пределов, поэтому дизайн постоянно развивается: то, что вчера казалось стильным и оригинальным, сегодня уже обыденность, и нужно изобретать что-то новое.

— И кто только сегодня ни изобретает! Как Вы относитесь к всевозможным дизайнерским курсам, которые столь популярны в последнее время?

— А как я могу к ним относиться? Как к профанации, естественно! Нет, конечно, никто не вправе запрещать людям, окончившим трехмесячные курсы, заниматься оформительством и декорировать оконные занавески у себя дома. Но, господа оформители, не надо кичиться! Не надо подменять понятия и называть себя гордо — дизайнерами, не имея ни специального художественного образования, ни навыков создания полноценных внятных проектов.

И Пастернака перепастерначит

— А сам Вы, Олег Константинович, где дизайну учились?

— А я-то как раз к чести своей окончил очень солидный вуз — Московский полиграфический институт! По специальности я книжный график.

— Много книг оформили?

— На целый стеллаж хватит! Более ста пятидесяти. Начинал с детских изданий. И даже оформлял труды Ленина. И это открывало большое поле возможностей для творчества! Дизайнеры же, как заключенные, рвущиеся на свободу: те под тюремные стены подкоп роют, а мы — под условия заказа... Хотя, если относиться к книге только как к заказу, то есть сугубо прагматически — ничего не получится. Чтобы сделать нестыдную работу, нужно понять: для чего написано литературное произведение? Чем вызвано его появление на свет? Я думаю, всех великих писателей одолевала потребность высказаться, соответственно, на меня как на книжного графика возлагалась колоссальная ответственность — помочь донести авторское высказывание до читателей.

— Каким писателям Вы помогли? За какие работы не стыдно?

— За сборник Высоцкого «Клич». За «Голубую книгу» Зощенко. За Булгаковские «Дьяволиаду» и «Мастера и Маргариту». Кстати, «Мастера» оформлял по памяти!

— Как так?

— В начале 80-х я выпросил у художника В. Бахтина журнал «Москва», где роман был опубликован со значительными купюрами, прочел за два часа и на следующий день вернул, а через несколько лет получил от Красноярского книжного издательства заказ на оформление. «А текст?» — «А текст потом как-нибудь. Иди, работай! Да помалкивай!». Булгакова же тогда только-только начинали издавать, вот и осторожничали... Так что вспоминал свои впечатления от сокращенной журнальной версии, делал наброски, что называется, «вслепую»...

— Об этой истории о самой хоть книжку пиши!

— Таких историй много. Со стихами Блока, к примеру, настоящий скандал вышел! Я сделал макет обложки с оттиском крупными буквами: «Россия, нищая Россия...» — книгу из типографии вернули в издательство, дескать, что за крамола? Не будем печатать! В советскую пору подобные вольности не позволялись... С Пастернаком тоже занятно получилось. Когда узнал, что готовится поэтический сборник, сам попросил: «Дайте мне!» — «Позволь, позволь! Ты вообще кто? Ты только что выдал книжку рецептов «Праздничный стол». Какой тебе после этого Пастернак?!». Отдали другому оформителю, но тот заболел, а сроки поджимали — пришлось согласиться на мою кандидатуру. Когда работал, отталкивался от биографии поэта: Борис Пастернак — сын художника Леонида Пастернака, значит, по определению должен был разбираться в искусстве и коллекционировать картины, рисунки. Вот я и представил иллюстрации как экспонаты из его воображаемой коллекции, что, кстати, позволило сделать иллюстрации в разных стилях и передать свое увлечение разными мастерами: Шагалом, Матиссом, Пикассо... После этого уже не спрашивали, кто я такой, — именно «за Пастернака» меня в Союз художников приняли! Но самый волнующий момент связан со сборником стихотворений Романа Солнцева «Волшебные годы». Роман Харисович отправил книжку Булату Окуджаве, а тот в ответ написал письмо, которое пришло летом 97-го — уже после смерти Булата Шалвовича. В «посмертном» письме значилось: «Роман, благодарю за книгу чудесную! Стихи хорошие и оформление просто замечательное!».

Лучше меньше, да лучше

— А сегодня, — возвращается Ампилогов к наболевшему, — книжной графики как таковой не существует. То, что книжки издаются тоннами, — не показатель. Изменилось отношение к книге: раньше она была предметом священным, почти сакральным, а сейчас — чтиво, не более. Потому и книжный дизайн измельчал до дизайна полиграфической продукции. Хотя опять-таки — масса людей заявляет о себе громко как о дизайнерах книг. Но на поверку то, что эти люди делают, является бессмысленным нагромождением оформительских элементов. Количество всегда помеха качеству. Дизайн, превратившись в профессию модную, массовую, к сожалению, стал профессией дилетантов. Псевдодизайнеров тысячи, профессионалов единицы. Одна надежда — на то, что студенты СФУ в профи вырастут!

***

...Не боги горшки обжигают. Но молодые творцы-демиурги расписывают тарелки. С тарелок-то все и начинается!

Реплика ученика

Василий НИКУЛЕНКОВ:

— 21 марта в КМЦ в рамках проекта «Арт-сессия» художник Ампилогов проводил мастер-класс. В конце прошлого года Олег Константинович предложил студентам реализовать творческое начало в видеопродукте, и на арт-сессии продемонстрировал 10 лучших видеосюжетов, претендующих на ключ к творческой личности. Двухминутный ролик студентки Юлии Агеевой «История жизни» пытался определить истинную сущность жизни в реальном времени. Ролик занял второе место. А первое получил видеоролик музыканта и дизайнера, выпускника специальности «Реклама» Семена Зюзина «Музыка — искусство сочетать». Можно ли считать проведенный Ампилоговым показ фильмов первой в Красноярске попыткой перешагнуть существующую границу в кризисном искусстве, которое не перестает метаться между Музейной ночью и Ночью пожирателей рекламы? На этот вопрос можно ответить утвердительно, потому что художник и преподаватель в данном случае сделал то, чему аналогов нет…

Наталья СОЙНОВА