Великая Отечественная война вошла в жизнь миллионов людей. Наши дедушки и бабушки сделали всё возможное, чтобы День Победы наступил как можно скорее. А помним ли мы их подвиги? Хорошо ли знаем историю собственной семьи, которую опалила война?

Виктор Иванович Гурков, доцент кафедры общей физики, ИФП: «У меня воевали два дяди: Михаил и Афанасий, оба сибиряки. Михаил был командиром батальона, защищал Пулковские высоты под Ленинградом. В 1942 году командир полка приказал его батальону идти в атаку без артиллерийской поддержки, а это было все равно, что посылать на смерть. Но не подчиниться он не мог. В итоге из батальона в 400 человек вернулись только 50. Дядя оказался в числе тех, кто не вернулся. Бабушке моей выслали извещение, что её сын пропал без вести, а раньше это воспринималось неоднозначно: то ли погиб человек, то ли попал в плен к немцам. И только в 1952 году два солдата из его батальона разыскали бабушку в глухой Сибири, специально сюда приехали из-за Урала. Они рассказали, что её сын был хорошим командиром, заботился о солдатах. Думаю, что с их стороны это был поступок: отыскать мать своего командира. Ведь им никто этого не приказывал сделать.
Хочется сказать, что мужчины тогда были невероятной силы – душевной, в первую очередь. Ведь они были Освободителями. Мой научный руководитель тоже воевал и рассказывал, что дружба тогда ценилась очень высоко. Остаться без товарища означало верную гибель, поэтому солдаты берегли друг друга, а дружба была очень крепкой».
Михаил Анатольевич Барышев, профессор Учебно-военного центра СФУ: «Дед мой погиб почти сразу после призыва, в августе 41-го получили похоронку. А вот отец в 42 году закончил школу с серебряной медалью, и сразу его направили в Омское зенитно-артиллерийское училище. По окончании училища в 43 году попал на Курскую дугу. Рассказывал, что когда проезжали Сталинград, то города как такового вообще не было. И, конечно, эти бои были для него самые страшные. Первую атаку он даже не успел осознать: всё случилось внезапно. В боях на Курской дуге получил серьёзное ранение, а после госпиталя его отправили прикрывать нефтяные промыслы Баку, тоже был тяжело ранен. Однако воевал до самой победы над Германией и принял участие в завершающем этапе Второй мировой – в войне с Японией.
Отец всю жизнь учился: сначала одно военное училище, потом другое. И его авторитет для меня был непререкаемым. Поэтому и сам я пошёл по его стопам: в нашей семье уже три поколения военных специалистов, в том числе и две мои дочери».
Борис Станиславович Добронец, зав. кафедрой «Информационные системы», ИКИТ: «У меня оба деда воевали: один прошёл всю войну и прожил долгую жизнь, а второй погиб. Дедушка со стороны отца рассказывал, что в Европе воевать было ничуть не легче, чем в России. Немцы, осознавая безвыходность своего положения, сражались ожесточённей – сопротивление с их стороны было страшным, взять их укрепления было крайне сложно. А отец и мать были под оккупацией в Ростовской области. Эту территорию освобождали уже после Сталинграда, а дело было зимой, и немцы очень мёрзли: одеты были как попало, тёплого обмундирования, чтобы пережить российские зимы, у них не было. Но несмотря на это, перед тем как уходить, немцы раздали оставшееся зерно, хотя могли его сжечь. Этот эпизод отец отчётливо помнил: они выставили всех в очередь и раздали равные доли. А так, конечно, обращение с населением было жестоким: за малейшую провинность могли убить, не щадя никого».
Ирина Григорьевна Ермакова, доцент кафедры «Геоинформационные системы», ИКИТ: «В 41 году мой папа окончил горный инженерный институт в Томске, и весь их выпуск сразу же забрали на фронт. Он работал инженером лётного полка практически в течение всей войны: служил на военных аэродромах и демобилизовался лишь через год после окончания войны. Он рассказывал, что самым страшным были бомбёжки и потеря друзей, тех, кто не вернулся с боевого задания. И до последних дней своей жизни он сохранял связь со своими товарищами: встречался, переписывался с ними.
Мама же окончила в 41 году медучилище, а затем поступила в медицинский институт в Иркутске, одновременно работала в госпитале. Учёбу вспоминает с интересом, так как у них был сильный состав преподавателей, эвакуированных из Ленинграда, Воронежа. Часто рассказывала о том, как им не хватало элементарного, например, мыла. Однажды на кафедре в институте им дали кусок мыла, который поделили на всех, и для девушек это была огромная радость».
Людмила Григорьевна Окладникова, зав.геолого-минералогическим музеем СФУ: «В 42 году мой отец попал в плен и в концлагерях пробыл почти всю войну. Но, когда война уже подходила к концу и из концлагеря заключённых вели на расстрел, ему удалось бежать. Ему и ещё двоим его товарищам, которые тоже были из Красноярска. Польский охранник помог им. Долгое время они скитались по лесу, пока не вышли на американский лагерь. Папа был военным: на фронт он попал, окончив военное училище. В 42 году, после его взятия в плен, матери прислали похоронку. Она даже вышла замуж, но когда отец вернулся живой и невредимый – вернулась к нему!».
Роза Владимировна Средних, ассистент кафедры инженерной графики, ИГДГиГ: «Мой отец не воевал, потому что был инвалидом, но в военное время работал в Эвенкии. Тогда все работали на фронт, поэтому отказывали себе во многом. Но воевал дядя. С бабушкой вместе мы писали ему письма: бабушка писать не умела, поэтому диктовала мне – а я в то время училась в первом классе. Дядя погиб за несколько дней до Дня Победы – 27 апреля 1945 года. Нам выслали три его ордена – у меня до сих пор сохранился один.
Памятным днём для меня было объявление о Победе: помню, вся Тура бежала к трибунке в центре города, чтобы услышать радостную весть».
Юлия Ладыженко, 5 курс, экономический факультет, Институт экономики, управления и природопользования: «Участником войны в моей семье был дедушка, отец моей мамы. Когда его призвали в армию, ему было 17. Рассказывали, что дедушкина мать не находила себе места в эти дни, все время плакала. Но дедушка её уверил, что так и должно быть и что вернётся целым и невредимым. Моя бабушка (его жена) рассказывает, что дед Андрей был очень отважным человеком: как говорил, так и делал. Перед фронтом его направили в Ачинское артиллерийское училище. Он воевал в Варшаве, Кенигсберге, дошёл до Берлина. Получил два ранения – и оба в ноги, но, слава Богу, все обошлось! В 1948 году он вернулся домой – позже, потому что еще служил во время «возможной опасности». А после возвращения получил медали «За отвагу», «За взятие Берлина», «За взятие Кенигсберга»… К сожалению, я никогда не видела своего дедушку, маме было 16 лет, когда его не стало. Но я знаю, что это был Человек с большой буквы! Всегда готов был помочь людям и бережно хранил свою семью».
Владимир Григорьевич ДАЦЫШЕН, зав. кафедрой всеобщей истории: «У меня воевали оба деда, один умер еще до моего рождения, а другой многое мне рассказывал. На Великую Отечественную он пошел, уже имея опыт побед на Халхин-Голе. Таких солдат все военачальники берегут для главного удара, поэтому и Сталин начал войну с призывниками, которых почти всех поубивало в первые годы войны. Тем не менее, когда дед вступил в свой первый бой на Курской дуге в 1943 году, ему не хватило винтовки, и он просто бежал, крича: «Ура!» (а ему было уже почти 40 лет, зрелый человек). Командир сказал: убьют товарища, возьмешь у него винтовку. По мнению деда, воевать с немцами гораздо легче, чем с японцами, потому что у них всюду порядок (начало наступления, конец, обед), к которому легко приспособиться... Советским солдатам только вооружения не хватало. Основные потери нашей армии были из-за этого и из-за непрофессионализма командиров. Второй раз дед был тяжело ранен под Варшавой – как раз по вине командира, отдавшего абсолютно бессмысленный приказ, который пришлось выполнять. Попал в госпиталь, где голодал – раненых кормили плохо, на фронте солдаты сами могли себе добывать пропитание… И все же дед для меня – из того поколения победителей, которые не знали поражений. Мы – уже другие».