В прошлом году первый опыт введения стимулирующей системы оплаты труда стал для университета событием номер один. Все преподаватели собирали баллы, при этом не все верили, что обещание достойных премий будет выполнено. Только когда в декабре люди получили солидные суммы, а на сайте каждый мог увидеть свой рейтинг и рейтинг своих коллег, возникли вопросы: а оптимален ли регламент? а учитываются ли нюансы работы преподавателей разных специальностей? а почему баллы начисляются за одни показатели, а не за другие? И главное – будет ли опыт продолжен в 2010 году? На все эти вопросы отвечает первый проректор по учебной работе
В.И. КОЛМАКОВ.

– Владимир Иннокентьевич, пожалуй, первое, что хотят узнать наши читатели: какова цель введения регламента дополнительных выплат? Приводятся в пример другие красноярские вузы, где тоже есть доплата по рейтингу, но там поддерживают всех, сколько бы баллов кто ни набрал. А у нас цель – разделить преподавателей на «лучших» и «худших»?

– Цель, конечно, – повышение качества образовательного процесса и развитие науки в университете. Предполагается, что введением стимулирующей системы оплаты труда (ССОТ) будет задан уровень, к которому преподаватель должен стремиться в своей повседневной работе. А в итоге весь университет качественно продвинется: возникнут новые модели в педагогике, достижения науки выйдут на международный уровень. Уравниловка при введении ССОТ, которую применяют другие красноярские вузы, по нашему мнению, мало способствует мотивации преподавателя к достижению действительно реальных результатов, а задачи раздать «всем сёстрам по серьгам» у нас нет. Не забывайте, что СФУ относится к категории элитных вузов, перед ним поставлены большие государственные задачи федерального уровня.

– Но если преподаватель собирал справки, надеясь на получение стимулирующей выплаты, и не дотягивал полбалла, чтобы попасть в список поощряемых... Спрашивается, зачем он потратил столько усилий? И не станет ли от разочарования работать хуже?

– Рассуждений на эту тему несколько. Первое. За то, что человек ходит на работу и ведёт свои курсы, ему выплачивается базовая зарплата. В нашем случае речь идёт о дополнительной стимулирующей выплате за достижения в образовании и науке. Объективные, документально доказанные. Это же деньги, за которые необходимо строго отчитываться. Мы не имеем права раздавать федеральные средства без чётких оснований.

Второе. Наша задача – чтобы преподаватели привыкли к самой системе, увидели те стратегические направления, которые университет особенно ценит: публикации, защита диссертаций, написание методических материалов, научная работа со студентами и т.д. Притом это должны быть не просто какие-то работы без рецензий, а «топовые»: пособия с грифом Минобразования или УМО; публикации – ВАКовские или в международных журналах. Т.е. работы, оценённые экспертным сообществом или коллегами по образовательному или научному цеху.

Третье. Я согласен, что человек не дотянул чуть-чуть – и ему обидно. Но ведь это есть во всех конкурсах. Не надо расстраиваться: не получилось в этом году – получится в другом. Один год – вообще не показатель и не основание делать вывод о заслугах преподавателя. Можно такие выводы делать только на большом временном промежутке – пять лет, например.

Четвёртое. Система начисления баллов по отдельным пунктам, которая была принята учёным советом, не идеальна – я согласен. Она должна совершенствоваться, нужен серьёзный анализ, и он идёт, и мы ждём предложений от преподавателей, от дирекции институтов – в каком направлении это
менять.

– Проходило ли обсуждение ССОТ и когда информация была выставлена на сайте? Некоторые узнали о новой системе, только когда стали собирать справки…

– Гласное обсуждение началось в апреле, когда были первые слушания по ССОТ на учёном совете, продолжены в июле и окончательно приняты на октябрьском заседании совета. С апреля по октябрь работала комиссия по разработке ССОТ, в которую входили преподаватели и директора институтов. Все материалы учёного совета – в общем доступе на сайте СФУ. Если преподаватель не интересуется жизнью университета, то его ничем не заставишь… Однако были и другие примеры, когда преподаватели активно обсуждали нововведение, и их предложения были учтены.

– А сколько институтов приняли участие в обсуждении?

– Все! Все директора, весь учёный совет.

– Помнится, весной речь шла о том, что у гуманитариев, поскольку у них меньше возможностей публиковаться в международных журналах, иметь патенты и др. – планка должна быть ниже.

– Не так. Все кафедры разделили на категории: естественно-научные, технические, гуманитарные, военные, физической культуры и спорта, творческие. И преподаватели конкурировали внутри этих категорий, т.е. со своими коллегами. Ссылка на то, что гуманитарии где-то не могут опубликоваться, а физики могут – в этой системе роли не играет.
И обратите внимание – большинство-то баллов были набраны не за науку, а за педагогическую деятельность.

– Как раз один из самых сложных вопросов – анкетирование студентов, тем более что баллов по его результатам можно было получить много. Преподаватели возмущены: почему их уровень знаний оценивают обучаемые?

– Только студент может оценить труд преподавателя объективно. Есть, правда, нюанс – когда студент с преподавателем уже не связан, когда отсеется субъективное («двойку» я получил или «пятёрку»), и студент увидит в ретроспективе – кто обогатил его знаниями, а кто нет. Тогда даже «суровому» и требовательному преподавателю он выставит достойную оценку.

– Этот момент – чтобы студент не был пристрастен к преподавателю – соблюдался?

– Разные институты пошли по разному пути. Некоторые анкетирование не проводили, а оценили преподавателя по другим критериям, но это было решение институтов. Проблема в том, что разработать унифицированную анкету очень непросто, и мы не навязывали её. Мы предложили анкету, но сказали – это не догма, можете модернизировать. В следующем году к анкете мы отнесёмся особым образом. Возможно, учёные советы институтов примут каждый свою анкету. Нам важно, чтобы она имела место. Когда преподаватель знает, что данные студенты будут его оценивать через некоторое время, это дисциплинирует. Если только коллеги оценивают – выходит однобоко, тем более, что коллеги знают потенциал, но выкладывается ли преподаватель на занятиях – это известно только студентам. А сейчас интересная ситуация: студент от преподавателя зависит, а обратной связи нет.
Кстати, я хотел бы привести пример, как очень неформально отнеслось к оценке преподавателей по этому критерию руководство Института военного обучения. Здесь не просто анкетирование провели, а его анализ с дальнейшими выводами для учебного процесса: где студентам недодали, где перегрузили. И результаты довели до преподавателя, каждому сказали: по мнению студентов у вас такие-то проблемные места. Причем это было сделано очень корректно.

- Какой период работы учитывался?

- Этот момент был спорный. Предлагалось – за учебный год. Но календарный год – удобнее, иначе сложно учесть, например, публикации: год указывается, а в августе это было или в сентябре – не всегда установишь. Так что период был с 01.01.2008 по 01.11.2009.

– На каком этапе документы больше всего отсеивались?

– Основной сбор материалов был в институтах. Институт отсеивал. И всё должно было быть документально подтверждено. Далее материалы передавались для проверки в общеуниверситетскую комиссию, которая состояла из работников учебно-методического департамента. Проверялись все документы, хотя казалось, что с этой работой справиться невозможно. Действительно, работа была, как я в шутку говорю, «рукопашная» – чего только ни выслушали от некоторых преподавателей наши «учебники» (как иногда называют работников учебно-методического департамента). Например, преподавателю исходно было установлено 50 баллов, а когда разобрались – оказалось, он может претендовать только на 14. Народ же у нас изобретательный… Важно, что члены комиссии сами баллы не снижали и не повышали – все изменения обязательно согласовывались с директорами институтов и с соответствующими зав.кафедрами. Замечу, что изменения были и в ту, и в другую сторону. Были случаи, когда представленные преподавателями документы позволяли установить большее количество баллов, но ошибочно посчитаны не были.

– Вопросы есть буквально по каждой номинации. Например, почему баллы даются не больше, чем за две статьи. Может, плодотворных авторов надо щедрее поощрять?

– У нас есть профессура, которая может, например, в ВАКовском научном журнале СФУ опубликовать 10 статей за год. А нам надо, чтобы они две написали в ВАКовский журнал, а остальное – всё-таки в журналы из мирового списка. А ограничение двумя статьями в международных журналах определяется тем, что через НИЧ дополнительную финансовую поддержку получали все авторы, которые много публикуют статей в этих журналах.

– Публикации в зарубежных сборниках не могли быть приравнены к публикации в мировом журнале?

– Понятие сборников очень размыто. Мы с вами можем собрать ряд статей на английском языке и назвать это международным сборником. Но он будет без независимого рецензирования, т.е. «местечковым». Чтобы этого не было, мы стараемся направить людей на публикацию в тех изданиях, которые признаны мировым или российским научным сообществом; мы исключили тезисы, сборники, т.е. издания, которые не являются рецензируемыми независимыми экспертами.

– Многие преподаватели говорят, что они пишут и больше статей, но у них нет самой возможности публикаций. Либо за публикацию требуется платить, и эта плата больше, чем университет потом компенсирует…

– Это всё «говорят». Я могу привести примеры молодых аспирантов, которые опубликовали по три и более статей в международных журналах. Эти аспиранты ещё только начинают путь в науку, но почему-то их статьи публикуют, а наших маститых профессоров не берут. Да, есть несколько гуманитарных журналов, которые создались в дикие 90-е годы и на этом зарабатывают. Но их век уходит. Они сейчас даже статус ВАК не могут подтвердить, ведь за деньги, в основном, публикуются очень слабые статьи. Правило должно быть таким: не публикуйте там, где с вас требуют деньги. Наука не может быть за деньги. В естественных и технических науках этого нет. Ведь независимые рецензенты, когда им присылают статьи, концентрируются на содержании, а не на фамилии, которая, может, и известна в Красноярске, а за его пределами – уже нет. Они оценивают качество, а не имя. Плачут те, у кого слабая наука. То же самое и с грантополучателями – одни ни в одном конкурсе выиграть не могут, а другие, за соседним столом сидят – и публикуются, и гранты приносят. Надо задуматься – может, причина в себе.

– Ещё один вопрос к руководству вуза: поощряется выступление студентов на международных конференциях. А есть ли возможность туда ездить?

– Здесь ситуация такая. У нас государство студенческую науку напрямую не финансирует. Не приходят деньги на поддержку студенческих исследований, поездок и т.д. С другой стороны, государство организовало систему конкурсов, и примерно 90% финансовых средств на науку распределяется через конкурсные процедуры. И здесь есть масса возможностей поездки студентов на международную конференцию. Самое первое – когда профессор талантливого студента, который помогает ему выполнить работу, за счёт своего гранта отправляет на конференцию. Таких примеров масса, и это правильно. Потому что государство, когда даёт профессору грант, предполагает, что он будет тратить не только на себя, но и на командировки своих сотрудников, молодых людей, которые работают в его коллективе. Эта первая и самая справедливая возможность.

Вторая – краевой фонд науки. Он в Красноярске есть и помогает, пусть не в полном объёме, но существенную часть транспортных расходов закрывает.

Третье – обращение в оргкомитет международной конференции. Я знаю много примеров, когда студенты ездили именно так, потому что оргкомитеты международных конференций очень трепетно относятся к студентам, которые там редкие гости. Как правило, покрывают расходы, оплачивают дорогу. Наши студенты были на конференциях в Италии, Ирландии, Испании и др.

Четвёртая – обращение в научно-исследовательскую часть, которая тоже помогает некоторым студентам, в основном как раз гуманитариям, статистика достаточно приличная. Пятая – сами институты: директор может направить талантливого студента для выступления на конференции. Поэтому студентам надо быть активнее, искать основные и дополнительные фонды, обращаться к руководству институтов, и
проблема будет решена.

Но надо помнить, что это должен быть самый высокий уровень – когда студент выступает на международной конференции. Нужно пройти сито, доказать свой уровень на региональных, российских конференциях – только потом ехать на международную. По-другому нельзя. Это как в спорте. Без побед на российском уровне спортсмена рано направлять на чемпионат мира или олимпиаду.

– В регламенте не учитывается чтение лекций в любом зарубежном вузе, а только в топовых. Почему – всё равно же престижно, когда наших преподавателей приглашают?

– Зарубежные вузы бывают очень разные. Есть масса негосударственных вузов, вузов религиозной направленности, даже мелких государственных университетов, где любой может прочитать лекцию, лишь бы студент деньги платил. Например, в Китае тысячи частных вузов, о которых даже в этой стране мало кто слышал, русского преподавателя везде примут – и что, мы будем ставить баллы? Мы должны быть разборчивы, мы – федеральный университет! Наша задача – чтобы преподавателей СФУ приглашали лучшие зарубежные вузы, вот престиж! Когда наш профессор едет читать лекции в университет Стокгольма, Флориды или Базеля – это действительно престижно. Такие профессора у нас есть, но их пока мало.

– В номинациях «руководство студентами» (выигравшими олимпиаду, конкурс и др.) учитывается только одна победа. А если 10 студентов стали победителями олимпиады – ведь этот преподаватель лучше поработал?

– К сожалению, у нас за прошлый год нет ни одного победителя российской олимпиады. Мы говорим о возможностях, но результатов-то нет. Даже Сибирь и Дальний Восток никто не выигрывает, лишь олимпиады местного уровня – считается, и это надо поощрять. Одним баллом – ладно, а вот десятью – нет. Тогда это выльется в бесконечное проведение собственных олимпиад, где 20 моих студентов получат 20 призов, а я получу большую зарплату. Дискредитация полная. Мы хотим стимулировать преподавателей на реальные показатели.

– Вес одного балла зависит от общего фонда и количества набранных всеми баллов. Суммы выплат были невелики – означает ли это, что показатели хорошие или фонд мал?

– Выплаты получили 753 преподавателя. Почти каждый третий. Суммы – от 30 до 120 тысяч. Ещё недавно это было немало. В целом, фонд стимулирующих выплат – примерно 5 процентов от общего фонда оплаты труда.
– Если бы в каждой номинации преподаватель набирал максимум, то получил бы 120 баллов. Реально мало кто перевалил планку 30, в среднем – около 20. О чём это говорит: низкий уровень кадров или критерии слишком сложные и завышенные?

– Максимум – это для идеального преподавателя, которого не существует. Все показатели не закроет никто. Преподаватель по техническим дисциплинам мог получить баллы по одним пунктам, гуманитарий – по другим.
– Будет ли опыт продолжен?

– Обязательно. И будем совершенствовать эту работу. Обращаться с предложениями и корректировками по ССОТ можно в дирекцию, в учебно-методический департамент, в рабочую комиссию. В нынешнем виде система стимулирующей оплаты труда не идеальна, однако было бы хуже, если бы её не было вообще.

Соб. инф.