Н.И. ГАЛИБЕЙ: «Мы научились передавать движение через глухие стены…»

Доктор технических наук, профессор СФУ Нестор Иванович ГАЛИБЕЙ, один из ветеранов Красноярья, посвятил свою более чем 50-летнюю деятельность в крае развитию высшего образования и научным исследованиям в области современных специальных механических систем.

Красноярский научный коллектив, сформировавшийся вокруг решения задач, которыми занимался Н.И. Галибей, наряду с научными школами Москвы и Санкт-Петербурга, составил тройку ведущих коллективов страны в области механических систем. При этом красноярская школа учёных лидирует в направлении разработки и исследования специальных типов передач (создан НИИ волновых процессов) и в направлении разработки автоматизации проектирования оптимальных механических систем.

Если верить Интернет-источнику, то имя Нестор переводится с греческого дословно — «вернулся на родину». Но в судьбе доктора технических наук, профессора СФУ Нестора Ивановича Галибея, всё было как раз наоборот. Не вернулся он на родную Украину после того, как была реабилитирована его семья, сосланная в Сибирь во времена сталинских репрессий. А в остальном гороскоп прав: «это имя сложное, но принадлежит блестящей личности».

— Нестор Иванович, как получилось, что пострадала ваша семья?

— Мой отец был священником в Ивано-Франковске, а в тюрьму попал, как и многие сограждане, за неосторожное слово, обронённое в сталинские времена. Его посадили на десять лет (позднее он умер в тюрьме от сердечного приступа), а семью переселили в Сибирь. Мне было тогда лет десять. Когда Сталин умер, нас реабилитировали, и мама с моей сестрой вернулись на родину, а я к тому времени уже успел почувствовать себя сибиряком, остался и вот живу до сих пор…

— Отец — служитель церкви, а вы — верующий?

— В детстве я не был безбожником, а засомневался в религиозных догмах, когда стал учиться в средней школе. В учёбе мне очень помогали и отец, и мать, которая сама была учительницей. Тяга к технике проявилась у меня лет в пять, когда впервые увидел паровоз. И так он мне понравился, что твёрдо заявил родителям: «Буду машинистом!».

— Почему же не стали?

— Когда мы приехали в ссылку в Красноярск, здесь не оказалось нужного мне вуза. Ближайший институт инженеров железнодорожного транспорта находился в Томске, но я-то — выходец из семьи репрессированного, а значит, не имел права выезжать за пределы края. А в Красноярске можно было поступить только в медицинский, педагогический или в лесотехнический институты. И я выбрал лесотехнический – поближе к технике, и поступил на специальность «Механика».

В 1956 году было принято решение об организации в Красноярске Политехнического института в связи с грандиозными планами промышленного освоения территории Восточной Сибири. Ректором был назначен выпускник Ленинградской лесотехнической академии В.Н. Борисов, работавший до этого заместителем директора Красноярского лесотехнического института по учебной работе. Он-то и пригласил меня (в то время я с отличием закончил указанный институт) к себе на кафедру. Именно тогда я и занялся подробно точной механикой (он меня перевёл тут же на радиотехнический факультет, потому что там надо было разрабатывать точные механизмы настройки антенны и т.д.). Так что я живой свидетель того, как в Красноярске развивалась высшая школа.

— В сентябре вы отмечаете своё 75-летие и 50-летие преподавательской деятельности. Что для вас главное – наука или преподавание?

— Я бы сказал 50 на 50. О науке разговор особый. В 1964 году меня направили в аспирантуру в Ленинградский военно-механический институт, где я защитил две диссертации в области механики. Обе работы — по оборонной промышленности и носили гриф «секретно». Но сейчас уже можно говорить, что «копали» мы в области ракетной техники и космических исследований. До сих пор я продолжаю работать в этом направлении, сотрудничаю с Московским государственным техническим университетом им. Н.Э. Баумана, ОАО «Информационные спутниковые системы» имени академика М. Ф. Решетнёва» и другими вузами. Кстати, с Решетнёвым мы работали достаточно тесно, причём работали на опережение — создавали новые типы передач, которые широко применялись для связи. Это были принципиально новые установки, которых нигде в мире ещё не изобрели.

Что касается учебной работы, то в 1975 году я перешёл из Политехнического в Технологический институт, где мне предложили должность заведующего кафедрой «Детали машин» и одновременно — начальника учебно-методического направления. Всё познаётся в сравнении! В тот момент меня поразил контраст между вузами: Политехнический был на порядок выше и по уровню квалификации педагогов, и по качеству подготовки студентов. И в Технологическом мы активно начали формировать методическую документацию, а в 1985 году разработали эксклюзивный УМКД (учебно-методический комплекс), послали его на ВДНХ и получили за него медаль. Министерство одобрило наш труд и рекомендовало к внедрению на всей территории России.

Под руководством Н.И. Галибея защищены три докторские и семь кандидатских диссертаций. Под редакцией учёного издана в трёх томах монография «Механика современных специальных систем», написано множество учебников.

В то время у меня была очень высокая зарплата — работая доцентом, я получал 320 рублей, а секретарь крайкома — 500; так ценили труд учёного в то время. Более того, как ведущий учёный я мог заключить хоздоговор с любым предприятием, а предприятия отпускали деньги на науку, и 30% исполнитель мог забирать себе. Мы активно работали с Красмашем, Комбайновым заводом, Телевизорным, Радиозаводом, даже с предприятиями лесной промышленности. Помнится, разрабатывали автоматическую сеялку для саженцев сосны.

— В чём новизна вашего подхода к разработке учебных материалов?

— Я разработал новую теорию создания оптимальных (иными словами — лучших) механических систем, а чтобы разработать методику оценки, без вычислительной техники было не обойтись. И, начиная с 80-х годов, я параллельно занимался вычислительной техникой. Продолжаю это направление и до сих пор, получил уже несколько регистрационных свидетельств. Издавая комплекс учебников по оптимизации проектирования с использованием вычислительной техники, мы создали новое направление в этой области. В 2004 году коллектив получил Государственную премию Президента РФ за комплекс учебников.

— И как распознать самую оптимальную механическую систему?

— Наверное, из курса математики вы знаете, что одно уравнение может определить одно неизвестное, а перед нами, когда мы создаём какую-то конструкцию, — уравнение с 200 и более неизвестными, и мы их пытаемся найти, причём оптимально. Допустим, я хочу, чтобы конструкция была самая лёгкая, дешёвая и компактная. Ведь если, например, ваш диктофон будет весить 5 кг, вы же не захотите им пользоваться! Более того, он должен быть ещё и надёжным. В этом направлении мы и работаем постоянно. Программы были разработаны по-новому, а не только сама теория расчётов. При этом мы активно сотрудничали с одной из крупнейших в мире промышленных корпораций по производству компьютеров — фирмой IBM. В 1996-97 годах я был в США по приглашению этой фирмы, мы привязали наши стандарты к требованиям Windows и в итоге получили в дар от компании два компьютерных класса.

Сегодня я работаю в СФУ, и сейчас на кафедре проектирования и экспериментальной механики машин мы пытаемся «раскрутить» новую лабораторию, где сможем апробировать свои наработки.

Сейчас для науки — все условия. Разве сравнишь сегодняшний суперкомпьютер с арифмометром, на котором я делал расчёты, когда писал диссертацию? Крутишь вручную и считаешь… В начале 80-х годов программы, которые мы делали, не помещались на перфокартах и перфолентах. Компьютер занимал целую комнату, а теперь под мышкой можно носить…

— О каких ваших достижениях космической направленности можете сегодня рассказывать открыто?
— Мы занимались разработкой волновых приводов, другая моя специальная программа до сих пор стоит на полке под грифом «секретно» — скажу лишь, что это единственный тип передачи, который используется только в оборонной области.

В настоящее время все спутниковые антенны наводятся исполнительными механизмами, которые могут работать в вакууме, а это очень сложная задача, которую нам удалось решить. Допустим, двигатель стоит внутри ракеты (лунохода), а колесо должно крутиться. Мы научились передавать движение через глухие герметичные стены.

— Нестор Иванович, какие научные темы в области механики вы считаете наиболее перспективными?

— Мы продолжаем разработку проектирования оптимальных конструкций. Думаю, что это сейчас самое главное направление. Телефоны, автомобили выпускают разные, и чтобы доказать, чем они лучше, нужен критерий оптимизации. То есть что считать лучшим?

Конечно, есть устойчивые критерии: экономия энергии, минимизация массы, маленькие габариты. Потребителю важно, чтобы вещь, которую он приобрёл, работала надёжно и долго, хотя бизнесу это как раз не выгодно — ему надо, чтобы чаще покупали (смеётся). Когда мы посылаем спутник в космос, то не ориентируемся на 100-летний срок его службы, но должны гарантировать, что он будет действовать, пока ракета идёт.

Вера КИРИЧЕНКО

Р.S.: Старшая дочь Нестора Ивановича Наталья закончила Военно-механический институт в Ленинграде и продолжает линию отца. В Политехническом институте СФУ на четвёртом курсе учится и внучка Нестора Ивановича – Сандра. Как думаете, где специализируется? На кафедре проектирования и экспериментальной механики машин.

Похожие материалы