Им уже давно взяты и Канны, и Венеция, но режиссёр Кшиштоф ЗАНУССИ продолжает снимать кино, преподавать киноискусство в университетах и встречаться со зрителями в формате мастер-классов. В нашем городе встреча с легендой европейского кинематографа прошла в рамках фестиваля польского кино. Заполненный кинозал Дома кино то смеялся, то задавал вопросы, то погружался в тишину, когда гас свет и начинались титры. Послушаем?

>> С русским языком у меня особые отношения. Я довольно близко был знаком с Андреем ТАРКОВСКИМ. Однажды мы встретились в Италии, и Андрей очень обрадовался, что может говорить со мной по-русски, так как с итальянским был не в ладах. Но трудности в общении были огромные! Мы обсуждали всякие философские сюжеты, и так как мой русский был по-школьному комсомольским, то постоянно лазили в толковый словарь, обращались к латинскому. Тарковский меня поддерживал, говорил: «Кшиштоф, с тобой так легко общаться!..» Позже я прочёл в его дневниках: если Андрей (сын Тарковского – ред.) останется жить в Италии, то через 20 лет он будет так же отвратительно говорить по-русски, как и Занусси.

>> Мои предки — из Италии, они строили дороги в Австрии и России до Первой мировой, а потом переехали в Польшу. Поэтому некоторые в нашей семье немного искусственно говорят по-польски. Но я считаю себя поляком. Хотя мне близка и Италия. Но Европа не принимает иностранцев. Америка, Канада, Австралия, эти новые страны — да! В Европе будешь своим, только если ты из третьего поколения эмигрантов. Может, внешне дистанция с эмигрантами и не заметна, но на глубинном уровне — она большая. Вот на меня в Италии постоянно все фыркают за акцент, за то, что я могу ошибочно выразиться и что мне абсолютно безразлично, кто победил в футболе. Они считают, что я должен болеть за итальянцев. А я даже не за поляков.

>> Люди часто меня спрашивают, стесняясь: как я связан со стиральными машинами «Занусси»? Да, Занусси — это моя дальняя семья, но мы близко общаемся и наблюдаем друг за другом со взаимным удивлением уже много лет. Для меня совершенно непонятно, как можно производить холодильники и стиральные машины, а им — как можно делать кино?! Они никогда не предлагали финансировать мои картины, а я никогда не горел желанием снимать для них рекламные ролики.

>> Я легко поступил в Лодзинскую киношколу, мне сразу сказали: ты талантливый. А спустя три года выгнали, сказав: мы безнадёжно ошиблись.

>> Мы как будто живём в едином глобализированнном мире, а на самом деле любой человек, идущий со мной рядом по улице — это другой космос. Мы так невероятно отдалены друг от друга, мы так по-разному смотрим на мир, что только искусство, как мост, может нам помочь понять, что в глазах ближнего мир может быть совсем иным. Без помощи искусства мы эту истину никогда не откроем.

>> Мои итальянские родственники не понимают, что я забыл в тихой и маленькой Польше. Они постоянно меня переманивают к себе и втайне считают наивным европейцем. Однажды у меня появился шанс доказать, что я в своей северной глуши чего-то добился. В 1980-м «Контракт» показывали на торжественном закрытии Венецианского кинофестиваля. Был Феллини, Антониони, премьер-министр Италии, что должно было стать для моего родственника Гвидо Занусси определённым знаком. «Контракт» приняли невероятно хорошо, аплодисменты длились 10 минут! Но Гвидо меня только спросил по окончании: «Куда мы пойдём ужинать?». На следующий день он восторженно подбегает ко мне: Кшиштоф, я не знал, что ты такой влиятельный! Я его спрашиваю: так разве ты вчера не видел, как аплодировали моему фильму? На что получил ответ: когда я прихожу на свою фабрику, рабочие всегда мне аплодируют! А сегодня я увидел нашу фамилию на первой полосе, она столько раз повторяется! А ты знаешь, сколько стоит квадратный сантиметр на первой странице!?

>> Я 4 года учился физике, и хотя мы не полюбили друг друга, она оставила след в моей жизни. Ведь физика — как искусство: приближает человека к тайне. Только в том случае, если в искусстве есть тайна — оно настоящее. А если какой-нибудь режиссёр вам всё объяснил — значит, он сам ничего не понял. Эту истину проговаривал ещё Августин Блаженный.

>> Студенты из Европы и Америки часто приносят мне сценарии, очень похожие на телевизионные. Но ведь современные телесериалы — никакое не искусство, ведь вы сами заранее можете просчитать действия и слова героев! Я им кричу: возьмите жизнь! Возьмите ваши проблемы, переживания, колебания, трудные решения, страдания. Возьмите это и расскажите мне. Один молодой человек поднял руку и сказал: профессор, у меня в жизни был момент, когда я должен был принять решение: купить телефон марки «Нокиа» или «Моторолла». Вот это уже целый сюжет для иронии!

>> Сейчас мне проще сказать: это было снято не 6-7 лет назад, а 3 килограмма тому назад. Потому что я всё время толстею.

>> Работа — это большое благо, самоценность. Если у вас появляется на горизонте какая-то достойная работа, и ничего важнее рядом не оказывается, то нужно браться за эту работу. Ко мне как-то обратились с BBC с предложением, которого я сам никогда не искал. Не в моих интересах проекты, где есть строгое условие: уложиться в 4 минуты! Ни секунды больше, ни секунды меньше. Сюжет прост: рассказать о своём любимом произведении искусства. Почему так жестоко — 4 минуты? Потому что подобный материал заполняет «дырку» в эфире. Политик закончит речь раньше, задержат трансляцию футбольного матча… Но работа над такой дежурной программкой — это тоже работа головой, элементарный поиск драматургических ходов, конфликта.