В Северном (Арктическом) федеральном университете имени М.В. Ломоносова прошла серия научно-практических и обучающих мероприятий, посвящённых российскому учёному М.В. ЛОМОНОСОВУ и норвежскому полярному исследователю, деятелю науки и лауреату Нобелевской премии мира Фритьофу НАНСЕНУ. В течение недели российские и норвежские делегаты обменивались идеями, выслушивали доклады друг друга, совместно посещали культурные мероприятия. В семинаре «Россия и Норвегия: общие вызовы в сфере энергетики и инфраструктуры», посвящённом будущему Арктики, принял участие студент Института нефти и газа СФУ Артём ОХРОМЕНКО, работающий под научным руководством д-ра техн. наук, профессора, заведующего кафедрой пожарной промышленной безопасности Сергея Петровича АМЕЛЬЧУГОВА.

— Артём, поделись впечатлениями! Чувствуется, ты доволен поездкой.

— Очень понравилось, как была организована конференция. Меня встретили в аэропорту двое волонтёров — студентов, владеющих английским языком. Видимо, они же встречали ребят-норвежцев. Доставили в гостиницу, затем в университет. На все мероприятия нас возили на такси или в специальном автобусе. Проживание было комфортное; конференц-зал, в котором проходили заседания, оборудован по последнему слову техники.

Первое впечатление от С(А)ФУ: главный корпус находится в центре Архангельска, другие рассредоточены по всему городу. Арктический федеральный моложе СФУ, там повсюду идёт ремонт, разные этажи в одном здании могут отличаться, как день и ночь.

Мне запомнилась экскурсия в Северодвинск, на побережье Белого моря. Нам показали «Северное машиностроительное предприятие». Там занимаются строительством и ремонтом атомных и дизель-электрических подводных лодок, надводных кораблей, строительством гражданских судов и морской техники для освоения шельфовых углеводородных месторождений.

— Как складывались отношения с норвежцами?

— Нас поселили в одной гостинице: 10 студентов из разных регионов России и 10 молодых учёных из различных областей Норвегии. Мы, русские, в первый же вечер познакомились друг с другом, двух минут хватило, честное слово. Были ребята из Калининграда, Москвы, Екатеринбурга, Владивостока, Якутии, несколько человек из самого Архангельска.

Норвежцы держались в стороне, друг с другом не общались. Наши ребята не только сами с ними познакомились, но и их познакомили друг с другом! Такая вот разница менталитетов. Проблем в бытовом общении не было: понять английский не-англичанина всегда проще, так что мы были на одном уровне языковой подготовки (смеётся). А на конференции пришлось постараться — использовать специальные понятия, относящиеся к добывающей отрасли и экологии.

— Кстати, как ты готовился к выступлению?

— Сделал доклад на английском языке, составил словарь терминов, спрогнозировал возможные вопросы и подготовил ответы на них.

— Расскажи подробнее о самом мероприятии. Кто на нём присутствовал? Кто участвовал в обсуждении?

— Во-первых, студенты и учёные. Мне 20, и я был самым молодым участником. Большинству норвежцев было лет 25–30. Они либо учатся в аспирантуре и работают, либо получают второе высшее образование. Некоторые уже имеют учёную степень. Все они работают в сфере нефтедобычи: менеджеры нефтяного бизнеса. Во-вторых, с нами работали российские и норвежские бизнесмены, выступавшие учредителями совместных предприятий в С(А)ФУ: представители ОАО «Газпром»; члены норвежской государственной нефтяной компании «Statoil ASA»; работники инженерной компании «Akvaplan-niva AS» (Норвегия).

Норвежцы в силу географического расположения и геополитического курса очень заинтересованы в освоении Арктики. В частности, нуждаются в новых профессиональных кадрах для нефтедобывающей отрасли, поскольку испытывают острый недостаток специалистов. Организуют множество норвежско-российских грантов, чтобы привлечь молодых учёных к освоению Северного морского пути. Характерно, что предложение о сотрудничестве получает именно российская сторона, хотя Канада, США и даже Китай очень заинтересованы в партнёрстве с Норвегией. Американцы уже возводят две нефтедобывающие платформы, китайцы располагают 23-мя ледоколами. Но у норвежцев и россиян территориальные преимущества: наши страны исторически владеют большей частью Арктики, отсюда попытки создать устойчивую российско-норвежскую коалицию.

Работа строилась так: первые два дня представители бизнеса и преподаватели С(А)ФУ формулировали проблемы, существующие на сегодняшний день в Арктике. Мы, разбившись на группы, искали решения этих проблем. Гуманитарии моделировали возможные пути развития туризма на северных территориях. Скажем, развитие гостиничного бизнеса в городе Хатанга существенно повысит его привлекательность для путешественников, поскольку в настоящее время иностранцы предпочитают исследовать Северный морской путь, пользуясь в основном гостеприимством норвежских городов. Инженеры и экологи планировали строительство нефтедобывающей платформы. Мне было доверено «просчитать» её обслуживание и пожарную безопасность. Экономисты рассчитывали затраты на строительство и содержание платформы, прогнозировали финансовые риски.

Много говорилось о сохранении уникальной фауны Арктики. Норвежцы чрезвычайно заинтересованы в бережном использовании рыбных ресурсов Севера — они регулярно обновляются и приносят большую прибыль. Норвежская сёмга знаменита на весь мир. А нефтедобыча, важная для российских коллег, — бизнес опасный, чреватый экологическими катастрофами, как в Мексиканском заливе. Но если там нефтяное пятно можно нейтрализовать сорбентами — попробуйте сделать то же самое в условиях северных вод, закованных в лёдяной панцирь! «Белые мишки станут серыми», по выражению одного норвежского участника.

— Какую культурную программу предложил С(А)ФУ?

— В честь трёхсотлетия М.В. Ломоносова воздвигли памятник, и мы присутствовали при открытии. В главном корпусе состоялся концерт, гости вуза участвовали в различных конкурсах. Один из вечеров мы провели в театре, где слушали классическую музыку. Другой — на выступлении фольклорных ансамблей: там были представлены российские и норвежские народные песни и танцы.

Меня заинтересовала норвежская культура, серьёзно. Я нашёл и скачал в Сети услышанную музыку. Показалось даже, что их песни похожи на наши — такие же душевные, раздольные, что ли. А танцы ритмичные, зажигательные, прямо как русские плясовые.

— Норвежцы принципиально отличаются от нас?

— В первый день конференции мы с норвежцами, кажется, испытали обоюдный культурный шок. Русские парни пришли в деловых костюмах, девушки — нарядные, с макияжем. Норвежцы были одеты в стиле «casual», многие — в спортивных костюмах, кроссовках, толстовках с капюшонами. Девушки очень симпатичные — светловолосые, «арийского» типа, но совсем… как сказать? Неукрашенные. Правда, на третий день они, оценив ситуацию, внезапно оделись совсем по-русски, да так, что мы их не сразу узнали.

Русскую делегацию впечатлила норвежка, которая служила в армии и имеет специальность «механик вертолёта». Обычная девчонка с виду, и вдруг рассказала по порядку обо всех составляющих вертолёта, о том, как всё это можно собрать и разобрать, наладить в случае поломки. Это нечто!

— Чем в свою очередь норвежцев удивила Россия?

— Мы много об этом разговаривали. Их поразили наши просторы, огромные пространства. Очень понравилось традиционное «кружевное» деревянное зодчество, которое нам демонстрировали на улицах Архангельска и в местном музее (на фото внизу). Наши скандинавские гости — тоже северяне, но у них сдержанная протестантская культура, и постройки более скромные. Я вырос в Енисейске, у нас есть здания старше 300 лет. Для норвежцев это совершенно невероятные цифры.

Неприятно задела российская бюрократия и специфическая «рассеянность»: у всей норвежской делегации пропал багаж. Улетел куда-то в другое место.

… А знаете, как норвежцы удивились, когда узнали, что я из Сибири? У них такая смесь испуга и любопытства была в глазах! Кааак? Он из Сибири и говорит по-английски? И ноутбуком пользуется?! А iPhone у вас есть? И планшеты iPad? В такой дали? Уау!
Наверное, стереотипы о медведях и балалайках действительно ещё живы. А вообще, я для себя выяснил: студенты из других городов России, особенно из западной части страны, знают о сибиряках почти так же мало, как норвежцы. Есть о чём задуматься.

— Какие ещё стереотипы тебе пришлось преодолеть?

— Не лично мне, всей нашей делегации. Вечером спустились в ресторан гостиницы, ужинаем. Норвежцы сидят за соседним столиком: парни пьют пиво, девушки — вино. Курят. Косятся на нас. То же самое на второй вечер. Вдруг несколько человек из их делегации подходят к нам и интересуются, почему мы не пьём и не курим. Мы же русские. Может, кто-то болен? Или у нас денег не хватает? Может, нас угостить? Мы отвечаем: «Да нет, такая компания подобралась, никто не пьёт». Нужно было видеть их изумление. Это было эпично.

Ещё одна любопытная черта, указывающая на разность менталитетов: в норвежской системе высшего образования не так принципиально, сколько статей ты опубликовал перед выступлением на каком-то научном мероприятии. Они желают просто видеть результаты твоих наработок. А у нас «поступенчатость» работы, зафиксированная в трудах, опубликованных в престижных журналах, — это важнейший
показатель.

Вообще, норвежцы менее урбанизированный народ по сравнению с нами. Большинство из них живёт в маленьких городках (население 20-50 тысяч), в районах, где все друг друга знают. В Норвегии не принято спрашивать паспорт при продаже алкоголя, а бары работают до 2 часов ночи. Норвежцам странно видеть наши «неспящие» города, живущие в быстром темпе.

— Тебе понравился Архангельск?

— Да, разумеется. Интересный город с богатой историей. Правда, мне показалось, что Красноярск успешнее материально, лучше благоустроен. Наш город более зажиточный, «купеческий». Даже автомобили в Архангельске на порядок скромнее. Но зато в Архангельске —море, более мягкий климат. Кстати, сразу после того, как мы уехали, город затопило. Удивительно, что за пару дней до этого я спрашивал местных ребят, бывают ли наводнения. Все в один голос сказали, что нет.

Татьяна МОРДВИНОВА