Утро застаёт меня у банкомата. Всматриваюсь в зелёные буквы приветствия, мерцающие на экране: «… 170 лет инноваций», — информируют они много-значительно. «Опять это слово», — обречённо думаю я, вспоминая PIN-код.

Судьба слова «инновация» (образовано от лат. «novatio» — обновление, изменение) и производных от него (инновационный, инноватор и пр.) в современной России незавидна. В погоне за модой инновационными объявляются и промышленные технологии, и лекарственные препараты, и школьные учебники, и даже фиолетовый картофель. В прессе изобретают конструкции типа «инновационный форум» и «инновационный человек», а интернет-поисковики намекают на существование инновационных хирургических центров и инновационных интернет-аукционов. Меньше повезло только приставке «нано-», действующей на обывателя как красная тряпка на быка из-за своей вездесущести и превратившейся в интернет-мем («нанобелка», «нановафля» и др. в лексиконе юзеров). А уж если вспомнить название ТВ-сериала («Нанолюбовь», 2010 г., СТС) и медицинского пластыря («Нанопласт-форте»)…

Вам не кажется, что пора спасать приобретшие сомнительную репутацию слова и разобраться для начала, что это за «инновация» такая, и что означает понятие «инновационная деятельность»? Поможет в этом менеджер проектов Фонда «Новая Евразия» Лала АРХИПОВА.

— Лала, с чем мы имеем дело, когда говорим об инновациях, что правомерно обозначать этим словом, и в каких случаях оно неуместно.

— Слово «инновация», как вы верно отметили, сейчас действительно очень популярно — говорят и о научно-технических, и о социальных, и об образовательных инновациях. Велик соблазн применить его не совсем корректно, «для красоты». В обыденном сознании чаще всего под «инновационным» понимают всё «новое», однако это не совсем верно. Речь, прежде всего, должна идти о внедрении нового в различные сферы социально-экономической деятельности общества. Следовательно, инновационный — это внедрённый, внедряющийся.

— А вот, скажем, педагог, придумавший новую методику преподавания и практикующий, «внедривший» её — может говорить, что у него «инновационная методика»? Или «инновационное» обязательно должно быть «продано» и принести прибыль?

— Внедрение инноваций тесно связано с проблемой спроса — если новая методика педагога из вашего примера востребована в школе и позволяет существенно, подчеркну — качественно, улучшить процесс подготовки школьников, то, да, такая методика может считаться инновационной.

Если же мы применим слово «инновационный» к деятельности, ведущейся в университете, то увидим, что фактор спроса будет определяющим и здесь: научно-техническая разработка учёных университета станет инновационной лишь тогда, когда пройдёт весь путь
от идеи до выхода на рынок.

Как только ваша индивидуальная научная разработка (например, новый способ добычи «солнечного» кремния) начинает реализовываться, появляется бизнес-команда во главе с менеджером, привлекаются частные инвестиции, создаётся малое предприятие и т.д. — то есть делаются шаги, которые приведут к выходу на рынок конкурентоспособной продукции — вы в игре. В инновационной игре внедрения вашей новинки в реальный сектор экономики. Вот так, на мой взгляд (конечно, упрощённо), определяется разница между научным новаторством (идеей, которая интересна изобретателю и учёному сообществу сама по себе) и инноваторством (превращением научной идеи
в практическую разработку).

— Какие ещё смыслы вкладывают в слово «инновация»?

— Иногда так называют саму научно-техническую разработку — результат научно-исследовательской работы (НИР). Часто учёные, демонстрируя свою научную разработку, пишут мало понятные обычным людям формулы, полагая при этом, что они уже находятся в процессе создания инновационного продукта, но это не так, поскольку они, как правило, даже не представляют, где может быть востребовано их изобретение. Научная идея без коммерциализации —это Колобок, голова без тела. Помимо идеи есть огромный пласт бизнес-задач, которые нужно решить, чтобы иметь право называть свою исследовательско-изобретательскую деятельность инновационной.

— Но ведь университет в принципе — в первую очередь учебно-научный центр.

— Конечно. Отсюда и сложности с пониманием, что можно отнести к инновационной деятельности, а что — нельзя. Университету нужны специалисты, способные определить, какие проекты будут востребованы реальным сектором и рынком. Мой коллега, эксперт Фонда «Новая Евразия» и специалист в области венчурного инвестирования Александр КОМАРОВ считает, что доля собственно научно-технической разработки в инновационном проекте — не более 10%. Жаль, что лишь немногие учёные, вступающие на путь инновационной деятельности, это понимают.

— На ком в университете лежит функция «направляющего» — специалиста, способного обратить собственно научное новаторство в русло инновационной деятельности?

— В первую очередь, это могут быть специалисты Центра трансфера технологий. В СФУ мы сотрудничаем с представителями Научно-образовательного центра молодых учёных. Первостепенная задача специалистов по коммерциализации — оценить инновационный потенциал разработки, понять возможные сферы реализации идеи. Затем определиться со стратегией коммерциализации, как сейчас модно говорить —проложить «дорожную карту» продвижения научной разработки на рынок. Работа с инновационным проектом требует привлечения различных специалистов — и патентоведов, и экономистов, и юристов.

Кроме того, очень важно понять мотивацию самого разработчика, его желание работать в команде, отдавая себе отчёт в том, что его разработка и инновационный проект — не одно и то же. Исследователь должен для себя решить: работать над диссертацией и дальше реализовывать свой чисто научный интерес в индивидуальном порядке или создавать конкурентоспособный продукт, который принесёт прибыль. Если есть предпосылки для второго варианта — повторюсь, специалисты по коммерциализации помогают разработать стратегию реализации инновационного проекта, собрать бизнес-команду, найти инвесторов и так далее.

— Специалистов по коммерциализации только начали выпускать в российских вузах. Как формируются нужные навыки и компетенции у тех, кто занимается инновационной деятельностью в настоящее время?

— Я думаю, что главный фактор здесь — это практическая деятельность. Нужно пропустить через себя несколько десятков инновационных проектов, чтобы понять суть. В принципе, можно получить дополнительное образование инновационного менеджера, это будет теоретическим подкреплением приобретённых компетенций и навыков.

— Вам не кажется, что российское общество в некотором роде одержимо инновациями? О вербальном злоупотреблении мы уже говорили: под инновационным соусом подаётся всё — от космических технологий до садовых удобрений. На что мы надеемся? На аналог «японского чуда»?

— Вы знаете, я бы охарактеризовала ситуацию двояко. С одной стороны, российский бизнес, учитывая особенности российского рынка и довольно молодой возраст (в сравнении с западными предпринимателями), не совсем готов заниматься инновационными проектами и вкладывать в это средства. Именно поэтому одной из ключевых задач российского инновационного развития является формирование рынка инноваций, пробуждение спроса на инновации в предпринимательской среде.

С другой стороны, необходимо учитывать и особенности нашей научной среды: некоторые учёные до сих пор уверены, что их разработки априори уникальны и не имеют аналогов в мире, а специалисты по коммерциализации и инвесторы украдут, продадут их детище на рынке, а самих разработчиков оставят «за бортом». Очень сложно бороться с такими предрассудками.

Сегодня, в наступившем 2012 году, очевидно, что инновационный курс, взятый российской экономикой, — это наша новая действительность и, наверное, единственный работающий сценарий. Природные ресурсы постепенно иссякают, модель сырьевой экономики несовершенна и жёстко лимитирована: уменьшается объём полезных ископаемых — уменьшается прибыль от их продажи — нет дальнейшего развития.

Раз вы упомянули «японское чудо», должны помнить: качественный скачок японской экономики произошёл за счёт освоения промышленностью достижений японской науки в области новых технологий. Поэтому нравится нам это или нет, конкурентоспособность России очень тесно зависит от развития инновационного бизнеса.

— Чем ещё, на ваш взгляд, инновационный бизнес принципиально отличается от любого другого? Ведь можно зарабатывать, продавая привычные товары: оборудование, строительные материалы, одежду…

— С моей точки зрения, инновационный бизнес, основывающийся на научно-технических разработках, предпочтительнее любого другого, потому что если у вас есть защищённая интеллектуальная собственность — запатентованная технология, ваше ноу-хау, вы первым выходите на рынок, у вас нет конкурентов.

Я думаю, что ошибочно относить к инновационной сфере только лишь «высокие» нанотехнологии. Даже создание спреев на основе летучих фитонцидов хвойных пород дерева, улучшающих психологическое состояние человека, уже может стать инновационным проектом при условии грамотной коммерциализации. Инновации могут быть совершенно в любых сферах человеческой деятельности.

Возвращаясь к вопросу о повышенном внимании государства к инновациям, должна отметить: мы теряем интеллектуальный ресурс. Отток талантливой молодёжи за рубеж принял масштабы угрожающие, остановить его можно, например, создавая условия для инновационного предпринимательства, всячески мотивируя студентов и аспирантов не просто изобретать, но и коммерциализировать свои разработки. В результате молодёжь получит свою прибыль, а государство сохранит «утекающие мозги».

— Вы уже полгода сотрудничаете с Сибирским федеральным университетом —ощущаете положительные изменения? К вашей деятельности стали относиться с большим пониманием, или настороженность по-прежнему преобладает?

— У нас очень много положительных тенденций в сотрудничестве с университетом. Во-первых, хочется отметить поддержку и вовлечённость руководства университета в наши проекты. Во-вторых, я бы отнесла к положительным моментам нашего сотрудничества определённую активизацию инновационной деятельности в университете. Так, совершенствуется и стала востребованной база инновационных проектов. Специалисты по коммерциализации Научно-образовательного центра молодых учёных собирают и анализируют информацию о потенциально реализуемых интересных научных разработках. Эти же специалисты могут помочь разработчику в формировании команды, определении стратегии коммерциализации и защиты интеллектуальной собственности. База инновационных проектов может быть полезна и потенциальным инвесторам.

К трудностям я бы отнесла настороженность и инертность аудитории, с которой мы готовы работать. Мы, в рамках обучающих мероприятий и консультаций, готовы объяснять, что такое коммерциализация, инновационный менеджмент, в чём преимущества инновационного бизнеса и почему малое инновационное предприятие выгоднее, чем торговля продуктами в розничном магазине. Но… люди не приходят. Объявления о семинарах размещаются на сайте; обзваниваются институты и отдельные кафедры, а в аудитории перед нами оказываются несколько десятков человек. Радует, что, как правило, это люди мотивированные, они уже представляют, зачем к нам обратились, но всё же хотелось бы большего резонанса и интереса к мероприятиям. Как со стороны студентов и молодых учёных, так и со стороны профессуры. Уверяю, никто ни у кого не будет выпытывать секреты научных разработок. И даже если не сложится долговременное сотрудничество, после этих встреч станет понятно, нужна вам «инновационная деятельность», на которую направлено развитие СФУ, или вы — «чистый учёный».

Я думаю, перед Сибирским федеральным университетом и в частности перед НОЦ МУ сегодня стоит серьёзная задача: сформулировать правила игры под названием «инновационный бизнес-проект». Учёный, аспирант, студент, только начинающий свой путь в науку, — каждый должен иметь возможность обратиться за консультацией и узнать, что конкретно он получит от участия в инновационном проекте. Так устроены люди: им необходимо видеть перспективу, в том числе, свою потенциальную выгоду.

— Какой, на ваш взгляд, должна быть модель плодотворного взаимодействия университета, учёного и представителей бизнеса?

— Успешное взаимодействие всегда возможно только на взаимовыгодной основе. Мне представляется, что университет мог бы выступать для своих учёных в качестве своеобразного ментора, помогая ему пройти весь путь коммерциализации научной разработки с наибольшей эффективностью. Не вижу причин и для того, чтобы университету не использовать свой научный потенциал и не выступить в качестве коллективного разработчика (я говорю, в первую очередь, о малых инновационных предприятиях). Университет, конечно, в этом случае должен говорить с бизнесом на понятном ему языке — посредством грамотно упакованных инновационных проектов.