Екатерина Юрьевна РАДОСТЕВА — спасатель, спелеолог, биофизик, преподаёт в Институте фундаментальной биологии и биотехнологии. Кроме того, любит кататься на велосипеде, на горных лыжах, умеет водить автомобиль. Имеет двухлетнюю дочь.

В юности Екатерина увлеклась скалолазанием. На Столбы бегала каждые выходные, там дневала и ночевала. А потом случайно попала в компанию, которая поехала весной на Борус (п. Пойлова, 2357 м).

— И всё, здесь я просто заболела горами, — вспоминает Екатерина Юрьевна. — Побывала в альпинистских лагерях, организованных Красноярской городской федерацией альпинизма в Тыве, Таджикистане и, конечно же, в наших Ергаках. В 2005 году поступила в Школу спасателей (Красноярский молодёжный корпус спасателей), где отучилась три года. По окончании мне была присвоена квалификация

«спасатель».

— Вы думаете, мы не знаем про ваши ночные дежурства в БСМП? Как туда занесло, мотив? Ведь платят мало, да и работа тяжёлая...

— Дежурства в БСМП — это обязательные занятия в Школе спасателей. За время учёбы помимо посещения лекций по медицине, каждый должен был отдежурить около 40 часов в тысячекоечной. Цель таких дежурств — выработка моральной устойчивости к виду пострадавших людей, крови и всему остальному. С руководством БСМП была достигнута договорённость о наших дежурствах и, конечно, им там лишние руки не мешали. Вот мы и дежурили, чаще всего ночью. Особых случаев не припомню, но встречалась с ранениями рук и головы, обморочными состояниями и один раз присутствовала на операции по удалению аппендицита.

— Наверное, привлекательнее всё-таки горы?

— Ещё бы! Столько всего было — не упомнишь. Вспоминается один эпизод, произошедший в мою вторую поездку на Борус. Дело было в январе. В то время в долине под Борусом ещё стояла изба, которая на следующий год сгорела. В этой избе мы и жили. Изба старая, дырявая и очень холодная, народу в неё набилось много и некоторым даже пришлось спать на чердаке. В избе стояла единственная печь «буржуйка», на которой варили еду и над которой на гвоздях сушили промокшие вещи в большом количестве. Электричества, разумеется, не было. Кромешная темень, только свечки. Я помню, что всегда старалась повесить свои рукавицы и носки на один гвоздь и запомнить его, но таинственным образом наутро находила всё по разным гвоздям или ещё где-нибудь.

Открытого источника воды возле избы не наблюдалось, и мы просто топили снег и кипятили полученную воду. Из-за маленькой плотности снега это занятие было долгим и мучительным.

Выходы на маршруты происходили каждый день. Рано утром вставали, ходили на вершину, после обеда уставшие — домой в избу, варить еду, сушиться-отдыхать.

И вот в один из таких вечеров мы наконец-то дождались, когда закипит вода для чая, а когда принялись разливать драгоценный напиток по кружкам, в котле обнаружили большущий (N-го размера), лохматый такой носок! Мы совсем не расстроились, наоборот, повеселились очень здорово, а потом ещё долго заново кипятили чай. Вот такая история.