Какую книгу вы сейчас читаете? В той, которую читаю я, главным героем является углерод или, вернее, его наноразмерные модификации — фуллереноподобные структуры. Хотите узнать, кто сумел превратить жизнь молекул в увлекательный роман, переплетя химические формулы с цитатами ГЮГО и БРОДСКОГО? Следуйте за мной!

…«Это тот самый профессор из Израиля, видишь? — шепчет мой знакомый, указывая на светловолосого человека в прямоугольных очках, увлечённо рассматривающего стенд на выставке «Смотрите, это НАНО». — Я вас познакомлю, а дальше сами разберётесь». И мы разбираемся два дня подряд с перерывами на кофе и обед, устроившись за стеклянным столом в библиотеке СФУ.

Для научного сотрудника Национального центра солнечной энергии и Университета им. Бен-Гуриона в Негеве Евгения Адольфовича КАЦА многое в эти дни происходит впервые: он первый раз приехал в Сибирь, впервые посетил СФУ и прочёл лекцию не для студентов, как привык, а для школьников, подростков лет четырнадцати. Это энергичный, эмоциональный, активно жестикулирующий человек. Его так много в пространстве, что белая фарфоровая чашка, примостившаяся в опасной близости от профессорского локтя, рискует разбиться несколько раз за время беседы.

«Мои впечатления от университета? Смешанные. Не рассчитывал, что буду рассказывать о нанотехнологиях таким ещё, в сущности, детям. Они шумели и страшно мешали, но с другой стороны… Среди них оказалась пара совершенно гениальных ребят. И у меня возникло ощущение, что всё было не зря. Пусть это два, три человека из зала — главное, они усвоили то, что я стремился объяснить. А темы, и правда, были достаточно сложные, — Евгений задумывается на минуту. — Сегодняшняя лекция была рассчитана на человека с гуманитарным образованием, желающего расширить свою картину мира. Или на технаря, который «перерос» свою специализацию. Или на человека с универсальным разумом, как у великих учёных, Нобелевских лауреатов, с которыми мне посчастливилось общаться — у Харольда КРОТО, Эйдзи ОСАВА. Такой, знаете, тип ренессансного человека.

Почему я согласился сюда приехать? Потому что много лет сотрудничаю с компанией «РОСНАНО», являясь экспертом инновационных проектов.

Есть ещё одна, личная цель поездки: хочу за свой счёт переиздать на английском языке книгу российского математика, механика, педагога и философа Д.Д. МОРДУХАЙ-БОЛТОВСКОГО «Геометрия радиолярий». Нужно «вернуть» эту книгу мировому сообществу учёных, исследующих фуллерены, преодолеть языковой барьер, мешающий воспринимать труды российских исследователей за рубежом. Без единомышленников в этом деле не обойтись.

Наконец, мне хотелось подарить библиотеке СФУ свою собственную книгу «Фуллерены, углеродные нанотрубки и нанокластеры» (выкладывает на стол издание в мягком переплёте с мухинскими «Рабочим и колхозницей» на обложке), и это удалось.

… А главная причина, о которой сразу не подумалось, — любопытство. Знаете, как говорят? Неизвестно, где найдёшь и где потеряешь. Я никогда не отказываюсь от деловых предложений и поездок, если они обещают новые интересные знакомства. А вдруг?..».

Бацилла высшего образования

«Как бы пафосно это ни прозвучало, моё стремление популяризировать науку не связано с желанием заработать, — Евгений стойко переживает смену часовых поясов, продолжая отвечать на мои бесконечные вопросы. — Профессор на Западе обязан читать лекции: так он создаёт себе имя, репутацию в научной среде. Университетский профессор относительно свободен, его рабочий день не нормирован, но как же много ему приходится трудиться... И это оправдано, поскольку уровень высшего образования и науки в Израиле объективно высок: за последние несколько лет нашими учёными получено пять Нобелевских премий в области химии! В Израиле нет Академии наук, поэтому каждый университет является исследовательским. Магистры — это уже практически учёные, мои коллеги. Они не посещают лекций, но обучаются практической наукой — я убеждён: физику и химию можно освоить только «через руки», проводя реальные исследования, ставя эксперименты.

В России сейчас активно создаются исследовательские вузы, возможно, СФУ будет успешен на этом пути. Сейчас я вижу, что университет богат: прекрасная библиотека, новые здания корпусов и общежитий.

Смущает только, что на лекциях сидят исключительно школьники и студенты. А как же преподаватели? Горожане, интересующиеся наукой? Если бы дело происходило в Израиле, послушать приглашённых профессоров пришло бы полгорода. И это проблема даже не университета, а социума.

…Иностранцам трудно в это поверить, но в Израиле престиж высшего образования повысился буквально в последние пять лет. До этого высшие посты в государстве занимали люди без диплома. Как вам такой образ еврея? Неожиданно?

Сейчас допуск к экзаменам в школе получают около 30 % учащихся — это те, кто может претендовать на поступление в университет. Остальные получают справку о наличии среднего образования и могут трудо­устроиться. Школьные экзамены очень сложные. Услуги репетиторов, помогающих к ним подготовиться, ужасно дорогие. В Израиле по западным меркам невероятно дорогостоящее образование! И это несправедливо, потому что в университет молодёжь приходит после обязательной службы в армии, в 22-23 года. По сути, на этих ребятах держится благополучие и безопасность страны.

…Все наши студенты работают. Никто не живёт за счёт родителей.

Почему высшее образование стало престижным? Потому что первое место по экспорту в Израиле занимает продукция сектора «хай-тек» (программное обеспечение и пр.). Работать в этой высокооплачиваемой сфере невозможно без университетской подготовки, и это отличный стимул её получить.

Ещё на мировоззрение израильтян повлияли выходцы из стран СНГ. Русские из «последней волны» эмиграции начинали с малого: брались за самую низкооплачиваемую работу. Представьте, как удивились израильтяне, обнаружив, что за пару лет вчерашние грузчики и охранники сделали карьеру: сейчас они в медицине и фармацевтике, в науке и искусстве. Всё потому, что в Союзе давали блестящее высшее образование».

Странная страна Израиль

«Евгений, расскажите о своём Израиле», — я непривычно долго формулирую вопрос. Потому что одно дело — библейские истории, сводки новостей и анекдоты о скрипках, и совсем другое — взгляд учёного, родившегося в СССР, объехавшего всю Европу, страны Северной и Южной Америки, Китай и Индию.

«Страна западная в плане политического курса, экономики и научной жизни — и абсолютно восточная по темпераменту и мировоззрению, — начинает Евгений. — Страна почти социалистическая: уровень общественной солидарности, взаимовыручки очень высок. Это единственное прозападное государство, где уровень рождаемости растёт в зависимости от образовательного ценза: чем более образованны молодые люди, тем они состоятельнее, тем больше детей у них рождается.

Очень сильны семейные ценности. Популярные в России анекдоты о еврейских мамах имеют отношение к «польским», восточноевропейским нравам. Марокканские мамы — это, я вам скажу, совершенно другая история. Тем не менее, семья для израильтян — это действительно святое.

Уровень криминализации общества очень низкий. Мы все живём на раскалённой сковороде: идёт непрекращающаяся война вокруг Иерусалима. Это мобилизует, заставляет ценить каждый прожитый день.

Знаете, у израильтян повышенный уровень счастья в крови, они весёлые люди. В православной традиции проще быть несчастным — у русских принято жалеть обделённых. У нас, если ты не улыбаешься при встрече, тебя скоро начнут избегать. В этом смысле израильтяне ориентированы на западные ценности. С другой стороны, Иосиф БРОДСКИЙ не зря говорил, что самая важная наука — география. Израиль — это юг, затопленный солнцем, выжженная пустыня, озеленяемая с великим трудом. Порой совершенно не хочется работать в такой жаре, это физически тяжело. А ещё жизнь в Израиле менее «запрограммированная», чем в США. Она легче, естественнее, несмотря на вооружённые конфликты. Это парадоксально».

Евгений, сын Адольфа

«Если бы мой отец родился году в 1933-34, его бы уже не назвали этим именем», — сообщает Евгений в день нашего знакомства, приоткрывая дверь в свою биографию. Позже я узнаю, что круг общения моего собеседника состоит из англоязычных профессоров, выходцев из США и Великобритании, и русскоговорящих бывших соотечественников. Жена Евгения работает социальным психологом, сын-музыкант живёт в Нью-Йорке — именно благодаря ему в семье полюбили джаз. Любимый исполнитель профессора — Владимир ВЫСОЦКИЙ. Любимая музыка — бардовская, «живая». Евгений говорит, что сам неплохо играет на гитаре.

«Верующий ли я? Нет, атеист. Это нормально воспринимается в университетской интернациональной среде. Праздную ли я русские праздники? Если только Новый год. Но вокруг пальмы, а на следующий день нужно идти на работу. К израильским праздникам я отношусь с уважением, но все они религиозные. А я не впитал религиозных норм поведения и восприятия с молоком матери. Многие израильтяне читают Библию как исторический источник: для них всё описанное действительно произошло здесь, на этом самом месте. У меня этого чувства нет.

Папа уже умер, а мама… она всегда говорила, что будучи мальчиком с еврейской фамилией, я должен учиться только на «отлично», иначе ни за что не поступлю в институт. И я старался. Окончил школу в Пензе, увлёкся математикой благодаря замечательному учителю Эдуарду Георгиевичу КОСАРЮ. Ему я благодарен всю свою жизнь. Потом был Московский институт стали и сплавов, кафедра материаловедения и полупроводников, а в середине 90-х благодаря знаменитому Марку КОЛТУНУ, автору книг «Мир физики» и «Мир химии», я занялся популяризаторской деятельностью и перебрался в Израиль.

Самое удивительное, что случилось со мной в Израиле, это ощущение обретённого жизненного смысла. Когда мы с коллегами приехали в пустыню Негев, там ничего не было. И если бы не мы — так бы и было…ничего. А мы, учёные, получили средства для реализации своих научных проектов, и благодаря этому появился целый исследовательский университет, большой кампус.

…Сейчас я занимаюсь материаловедческими проблемами солнечной энергетики, в частности фотоэлектрическими свойствами наноматериалов. А если вы о ближайшем будущем — завтра пойду на Столбы. Тут главное — под дождь не попасть…».

Татьяна МОРДВИНОВА