Сколько бы вы ни сажали деревце в вечную мерзлоту, хоть телом своим прикрывайте — погибнет. Но учёные изобрели креогель, которым лунку заполняешь — и кедры начинают расти там, где никогда до этого не приживались. Фантастика ведь, правда?

Этот и другие примеры о материалах, которые необходимо разрабатывать для Арктики, привёл в своей открытой лекции, прочитанной в СФУ 14 марта, академик РАН В.М. БУЗНИК, специалист в области физической химии неорганических материалов. Учёный, кстати, некогда работал в Красноярске, а ныне представляет Всероссийский научно-исследовательский институт авиационных материалов (ВИАМ).

Как оказалось, не случайно именно этот институт аккумулирует в себе и арктическую тематику. По словам Вячеслава Михайловича, к материалам для авиации требования ещё более жёсткие, а значит, всё разработанное для неба можно использовать в условиях Севера. То есть материалы будут способны «пережить» и предельно низкие температуры (за бортом тоже бывает -50°С), и большой перепад температур, и весь набор природного экстрима: высокую влажность, оледенение, сильные ветра, радиацию.

Вообще всё, что разрабатывается для Севера, как в своё время сказал вице-премьер Д. РОГОЗИН, возглавляющий государственную комиссию по развитию Арктики, должно получать «Арктический знак качества». Ведь что важно на Севере в смысле материалов и оборудования? Длительная неизменность свойств, применение экологических технологий, высокая надёжность (поскольку ремонт в условиях Арктики усложняется в разы). А если вы создали отвечающие всем этим параметрам штуки, то они будут пригодны и для использования в других широтах, что, по крайней мере, делает их привлекательными для бизнеса. На самом деле разработки для Севера схожи с разработками для космоса — они основаны на последних научных достижениях и стимулируют развитие технологий. Вот только если космос для избранных, то Арктика гораздо демократичнее, связать с ней свою жизнь может любой.

То, что государство в очередной раз повернулось к Северу («это четвёртый приход», как отметил В. Бузник), конечно, закономерно и правильно. Уже сейчас Север даёт 20% ВВП, 22% экспорта, а если к арктическим районам отнести и те континентальные территории, где зима длится по полгода, а температура опускается ниже 30 градусов, то Арктикой у нас можно считать всю Сибирь до границ Китая.

Россия по доле присутствия в Арктике превосходит все страны мира. И, казалось бы, именно мы должны иметь все технологии для жизни и работы на Севере. Однако лидерами исследований, по крайней мере в области арктического материаловедения, являются… Япония и Китай (89% мировых патентов). Вклад российской науки — лишь 5%.

В Российской академии наук Арктика изучается в первую очередь с точки зрения геологической, политической, биологической, географической. Разработка материалов — на последнем месте.

В целом научно-прикладные исследования Арктики В.М. Бузник охарактеризовал как разрозненные, эпизодические, хаотичные и не имеющие одного координирующего центра. Преодолеть эту ситуацию государству и учёным, очевидно, предстоит в самое ближайшее время. И полный зал слушателей доказал, что учёные и студенты СФУ это понимают.

После лекции нам удалось задать несколько вопросов академику РАН В.М. Бузнику.

— Вячеслав Михайлович, что вас связывает с Красноярском?

— Я закончил Томский университет, приехал сюда в Институт физики, и меня сразу же приобщили к ведению практического курса по квантовой механике в КГУ. Позже я читал и другие курсы на физическом и химическом факультетах — по радиоспектроскопии, квантовой химии. В 1990-м я уехал из Красноярска, но связи остались.

— Как вы видите сотрудничество ВИАМ с СФУ?

— Я бы мечтал организовать здесь центр компетенций или превосходства по древесным материалам. В Красноярске прекрасная база физиков, химиков, биологов, лесоведов, и такой межведомственный центр был бы эффективен. Со стороны ВИАМ мы бы могли обеспечить материаловедческую составляющую. Как я понял, и у ваших строителей есть заинтересованность — какие материалы годятся для строительства в арктических условиях? Скажем, вода, попавшая в древесину, приводит к тому, что ствол разрывается. Как продлить возможности древесины? Тоже актуальная задача.

— Что на первом месте в таких исследованиях: качество создаваемого нового материала или экология? Ведь никто не знает, какое воздействие те же креогели или незамерзающие смазки будут оказывать на природу в длительной перспективе.

— Речь идёт о таком малом количестве, что опасения преувеличены. К тому же можно найти и природные материалы — та же хвоя в соединении со льдом значительно упрочивает его как материал, а ведь это мечта всех материаловедов: делать что-то на Севере изо льда, которого там в избытке. А ответ на ваш вопрос: пока значимость экологии на четвёртом месте после обороны, экономичности, эффективности.

— Как могут быть решены те проблемы, о которых говорилось, в том числе отсутствие скоординированности? Нужна государственная программа?

— Да, нужна, и наш институт сейчас разработал дорожную карту для подобной программы. Но жизнь меня научила, что можно сверху какие угодно решения спускать, а пока это не подкреплено снизу — ничего не будет. Поэтому мы сейчас и пытаемся объединить материаловедов, которые работают для Арктики. Ведь сейчас за субсидиями целая очередь стоит с самыми фантазийными проектами… А мы хотим показать, что у нас есть база и наш подход рациональный.