Когда костюмер народного ансамбля танца «Раздолье» пригласила на первую примерку девушек, про сценический образ ещё ничего не было ясно, кроме того, что девочки однозначно будут богато смотреться на сцене. Теперь уже костюмы окончательно готовы. Длинные сарафаны из богатой ткани, расшитые тесьмой и кружевом, белые рубашки с широкими рукавами, кокошник, а сверху душегреи. Девушки в этих нарядах такие статные, но при этом нежные и женственные.

Чтобы хореографическая постановка удалась, одного молодого задора недостаточно (хотя, когда «Раздолье» выходит на сцену, именно задор в первую очередь заражает зрителей). Необходимо предусмотреть множество вещей: подобрать музыку, выстроить рисунок танца, создать сценический образ, донести до участников коллектива смысловую задачу. Я решила рассказать о том, что увидела на каждом этапе подготовки «Раздолья» к фестивалю «Новая весна», который в марте проходил в СФУ и где каждый коллектив или исполнитель стремится покорить зрителя.

Готовы? Пишем

Во Дворце культуры «Правобережный» находится студия звукозаписи. Зелёные стены, высокий потолок, напротив входа в студию широко распахнута дверь. Там оркестр народных инструментов, дирижёр и звукорежиссёр. Уже репетируют.

Пока Евгений СМОЛИН (на фото вверху), вот уже восемь лет руководящий ансамблем СФУ, пожимает всем руки, я тихонько занимаю своё место в уголочке.

Студия — маленькая комната, все стены и даже дверь покрыты специальным материалом, чтобы не было шума. В одну из таких стен врезано большое окно, за которым сидит звукорежиссёр. В другую ещё одно, где сидит барабанщик. У каждого музыканта свой микрофон, на подставках — листы от руки написанных нот.

— Как начинать? — спрашивает баянист.

Евгений медленно распевает каждый звук: тааа — тааа — тааа. И закрывает глаза — наверное, представляет, как будет начинаться его новый номер.

— Разогнать?

— Зачем разгонять? Наоборот, протянуть. Плавно. Нежно. — Евгений снова поёт. — Кто ещё играет первые аккорды? — обращается к оркестру.

— Все, — отвечают хором.

— Их надо сыграть… как рассвет, знаете? — мечтательно произносит Евгений.

— Сейчас сыграемся, — аранжировщик Николай Васильевич Пивоваров старается не вмешиваться в творческий процесс художественного руководителя, никого не подгоняет.

Но вот застучали барабанные палочки — и музыка заполнила маленькую комнату объёмным звуком.

«Раздолье» давно сотрудничает с оркестром, Пивоваров делал аранжировку для таких узнаваемых номеров ансамбля, как «Бышенька», «Косари», «Щебелиха», «Хлеб — соль».

Например, в прошлом году хореограф захотел, чтобы на вступлении «Хлеб — соль» разливались гусли: «Чтобы сидишь, смотришь номер, и как в сказку попал». Как долго Николай Васильевич ни отговаривал Евгения Александровича, но гусли так гусли. Пришлось вдвоём семидесятикилограммовые гусли сначала с трудом затолкать в машину (они большие, тяжёлые, как шкаф), потом затащить на третий этаж. Все эти мучения ради тридцати секунд. Обратно увозили так же. Пивоваров смеётся: «Ну что, в следующий раз хочешь гусли?».

В музыке русского народного танца удивительно сочетаются простота и душевность: задорные наигрыши на гармошке, свистульки, дудочки, жалейки, звуки которых часто можно услышать в фонограммах ансамбля «Раздолье».

Тем временем оркестр вновь начинает играть.

— Как-то нежно получается. Агрессивнее нужно? — советуется с хореографом Николай Васильевич.

— Зачем агрессивно?

— По-мужски.

— Не прозвучит, — спокойно заключает Евгений Александрович.

Он подходит к каждому инструменту — балалайке, домрам, барабанщику, баянисту, контрабасу, флейте. Говорит, что, как и где играть. С баянистом — отдельный разговор.

— Сильно ускорился, надо нежнее, — Евгений Александрович показывает, как в танце в этом месте скромно будет опущен девичий взгляд.

Сегодня пишут две противоположные аранжировки: лирический женский хоровод и лихую пляску парней. «Тема женского хоровода в северном, задумчивом, плавном, степенном стиле — новая для нас», — делится Евгений Смолин.

Всё начинается с замысла

Россия огромна по своим масштабам, и каждый край, регион, область имеет свои особенности исполнения русского танца, в основе которого — хоровод и пляска.

Хороводы бывают игровые, плясовые, орнаментальные, даже сидячие. Или походячие: молодые люди раньше собирались в горнице отдыхать, познакомиться, и начинались такие проходы-танцы.

— У нас форма орнаментального хоровода, который сопровождается песней. Раньше девушки под песню работали, а сейчас мы под песню рассказываем об их трудовых, душевных, любовных делах, при этом танцуем. Мы назвали танец «Вологодские кружева» по смыслу и по тексту:

То не лебеди летят над берегом,

Не снежинки водят хоровод,

То меж пальцев вьётся нитка белая,

То девчонка кружево плетёт.

— Раньше хоровод был важным ритуалом, молодые парни и девушки могли приглядеть там себе подходящую пару, — говорит Евгений Смолин своему коллективу.

Именно поэтому в хороводе так ярко выражено женское и мужское начало. Мужские движения отличаются энергичностью, силой, а женские — мягкостью и скромностью.

У Евгения Александровича уже давно возникали мысли по поводу постановки именно хоровода. В репертуаре ансамбля много плясок, весёлых, озорных, лихих, но, как замечал руководитель, зритель иногда от большого количества веселья начинает уставать. Не хватает душевной лирики, чтобы перевести дух, оттенить настроение.

— Мы с вами будем плыть под быструю музыку, — раскрывает карты Евгений.

Приобуть, приодеть, так и есть на что глядеть

Про костюмы для девушек уже было сказано.

— Я хочу, чтобы девушки были празднично одеты: бусы, кокошник, красивый сарафан. Женщина всегда стремилась принарядиться.

А вот во что наряжать парней, ни костюмер Нелли Эдуардовна Некрашевич, ни сам Евгений Александрович до конца не могли решить.

— Парней не нужно наряжать. Они должны быть парнями, а не сороками, — объясняет свою задумку хореограф.

Но в итоге для парней сшили рубахи и, главное, русский кафтан. Наряд стал тоже богат и красив, добавился бархат, жемчуг. Иначе бы парни совсем потерялись на сцене среди шикарных пав-девиц.

Говорить плечиком

И всё же основное значение в сценическом образе имеет танцевальный язык, на который работают и позы, и мимика, и жесты, и ракурс.

— В длинном сарафане ног не видно. Поэтому надо такие движения придумать, чтобы каждая из вас могла показать свою грацию в одном только повороте головы, движении руки, улыбке. А мне, мужчине, вы не просто должны платочком махнуть, а чтобы я понял, с каким чувством вы махнули, — объясняет девушкам сложность исполнения нового номера руководитель ансамбля.

Научиться говорить со зрителем одним плечиком, взмахом, взглядом. Даже в быстром хороводе сохранить грациозную, сдержанную манеру исполнения. Может, в этом и есть притягательность народного танца? В том, что девушка остаётся девушкой, а парень — парнем. Девушка нежна, целомудренна, красива. А парень удалой, энергичный, сильный. И никакого неразличения полов.

Олеся ПАВЛОВА, 2 курс ИФиЯК, артистка ансамбля «Раздолье»