Женский род и женский пол

Феминитивы — новое явление в нашем языке, давно известное русской языковой системе. Новизна выражается в интенсивности процесса — запрос на лексику с подчёркнутым женским началом.

Для этого используются традиционные для русского языка суффиксы со значением лиц женского пола: весьма распространены -ниц(а) — художница и -к(а) — студентка, почти не востребованы -ш(а) и -х(а) — вахтёрша, повариха, а также -есс(а) — поэтесса и редок суффикс -j(я) — колдунья. Как видим, за всё время развития русского языка накоплено достаточно средств для выражения гендерного смысла. Но недаром я сказала о востребованности, то есть частотности одних и редком использовании других. Дело в том, что не все языковые средства человек использует одинаково охотно. Присутствие в языке нескольких, казалось бы, одинаковых средств создаёт ситуацию выбора: одни средства (при совпадении значения) нам кажутся хорошими, другие — нет. Например, актёрка и актриса. Первое слово имеет оттенок пренебрежительности и является разговорным, хотя при возникновении было нейтральным. Что произошло? Произошло то, что известно как стилистическая оценка слова.

Не может быть в языке двух абсолютно одинаковых средств для выражения одного и того же смысла. Одно средство окажется маркированным, то есть как маркером помеченным той или иной оценкой.

Вот этот оценочный процесс и идёт сейчас в нашей речевой деятельности, когда слово, скажем, врач, кроме своего прямого значения — называть профессию, перегружается смыслом «мужчина, занимающийся лечебно-профилактической деятельностью». А если врач — женщина, то и слово должно быть новое, скажем, врачиха. Устраивает вас эта форма? Нет. Потому что звучит не литературно и не уважительно. Тогда врачка? Или врачица? Тоже не подходит, не по-русски звучит. Вот и заходит в тупик прямолинейная логика тех, кто хочет, чтобы всё было поровну: женщинам свои суффиксы, мужчинам — свои. Заходит в тупик или петляет причудливыми изгибами, как, например, предложение перенять у родственных славянских языков (польского, болгарского, чешского) нейтральный в их языковой системе суффикс –к(а) и образовывать авторка, докторка. Но это характерно для чужого языка! Нельзя вот так взять и внедрить чужой элемент в русскую словообразовательную систему. Как, скажем, слово ур`ода вместо «красавица» или позор вместо «зрелище».

В нашем языке для обозначения лиц разного пола есть три пути.

Первый — создать разные слова: не только мужчина и женщина, но и домашние животные: бык и корова, курица и петух, баран и овца, козёл и коза, кот и кошка.

Второй путь — присоединение к корню соответствующего суффикса: медведь и медведица, заяц и зайчиха, волк и волчица, художник и художница или добавление слова: самка богомола, самка окуня; Мария Склодовская-Кюри — первая женщина-математик.

Третий путь — грамматический показатель: панда родила двойню; прекрасный врач Вера Петровна спасла тысячи жизней.

Таким образом, ситуация, когда феминитив является парным образованием к однокоренным словам, обозначающим мужчин, не единственная. Безусловно, парными образованиями для русского языка, которые прочно и естественно вошли в язык, стали отчества: Петрович и Петровна. С жителями населённого пункта не всегда гладко: горожанин и горожанка, красноярец и красноярка, омич и омичка, петербуржец и петербурженка. Но это отдельный разговор. Для нашего же случая важно то, что если мы хотим отдельно обозначить профессию, социальную принадлежность или место жительства женщин, то мы всегда можем это сделать. Не заимствуя чужого.

Так почему столь шумно сейчас обсуждается этот пласт лексики? Потому что, по моим наблюдениям, шумно обсудить то или иное языковое явление — увлекательное занятие для русского человека. Темы разные: то всплеск интереса к букве Ё, то появление олбанского языка, то «открытие» древнего языка ариев, которые говорили, оказывается, на русском языке, и так далее.

В языке действительно есть лакуны, то есть незаполненные места: нельзя, например, образовать от глагола «победить» форму 1 лица единственного числа: «я победю/побежду», можно только «одержу победу». И таких лакун не единицы, их много. В нашем случае можно сказать машинистка, писательница, учительница, княгиня, царица и много других женских пар к словам мужского рода. Но нет в литературном языке докторки, архитекторки, адвокатки, профессорки, доцентки, композиторки, борчихи (или боруньи?) и прочих форм. Да, женщины пришли в традиционно мужские профессии и сферы деятельности. И некоторым хочется эти изменения поскорее закрепить в языке. Но поскорее не получится, так как языковые процессы протекают по своим законам.

Так что скорого пополнения русского лексикона большим количеством феминитивов не ожидается. Во-первых, потому, что язык уже создал несколько моделей для передачи смысла «женщина, занимающаяся той или иной деятельностью», о чём сказано выше. Во-вторых, потому, что в русском языке действует семантический закон присвоения словам мужского рода «общего» значения: лингвист — это и о мужчинах, и о женщинах. Анна Ахматова, кстати, не любила слово поэтесса, только — поэт. Да и многим из нас очевидна разница между словами учитель и учительница: первое — это призвание и назначение человека, второе — профессия.

Так что я, будучи особой женского пола, являюсь человеком, чья профессия — лингвист и преподаватель, специальность — филолог, должность — доцент, чьё звание — кандидат наук. И такое обилие слов мужского рода меня не смущает, не обижает и не раздражает по простой причине: эти слова лишены оценочности, а несуществующим отрицательным и унизительным для женщин смыслом их почему-то наделяют отдельные люди.

Алевтина СПЕРАНСКАЯ, кафедра русского языка и речевой коммуникации ИФиЯК

Похожие материалы