Вахтер баба Клава, академик Николай Вавилов и космонавт Гречко

В России нужно жить долго!
Академик, Нобелевский лауреат,
физик-теоретик В.Л. Гинзбург

… с необычайно добродушным лицом, с чистым, светлым, кротким взглядом, - с тем голубым детским взглядом, который остается у людей до глубокой старости, как отсвет великой доброты.
А.И. Герцен, «Былое и думы»

20 декабря 2007 года в семье Пономаревых в Академгородке скромно отметили 100-летний юбилей Клавдии Васильевны Пономаревой, года четыре проработавшей вахтером в студенческом общежитии КГУ, а затем – шесть лет – в Доме ученых; было ей в то время далеко за семьдесят.

В Академгородке всего два человека переступили 100-летний рубеж, – также здравствует и пережившая ленинградскую блокаду старушка Спирова, ей 102 года.
О них с сыном, пытавшихся выйти из города, попавших в немецкий плен, писала одна из красноярских газет. У сынишки Спировой была любимая книжка «Сказки Пушкина».
В плену она читала ее сыну, книжка эта (довоенного издания) до сих пор с ними! В лагере Пушкин был для них, действительно, «наше всё». Тридцать человек в Академгородке перешагнули за 90 лет.

Внук Клавдии Васильевны Алексей Пономарев, наш выпускник, на третьем курсе опубликовавший статью в «Письмах в ЖЭТФ», лауреат стипендий Президента, правительства, губернатора и красноярской «Кока-колы», четыре года уже живущий в Дрездене и работающий в Институте Макса Планка, поздравил бабушку и сообщил, что в нынешней Германии число долгожителей, перешагивающих за 100 лет, каждый год увеличивается в два раза, максимальный возраст, подтвержденный документально, 122 года.

В мае 2007-го баба Клава чуть не умерла в третий раз – вышла «подышать свежим воздухом» и попала под машину: «мальчишки рядом в футбол играли, я думала – мне мячиком прилетело в бок, упала… Народ закричал «задавили! задавили!..», а за рулем – женщина, перепугалась больше меня. Она меня и в неотложку повезла…» Зашивать столетнюю пациентку было тяжело: «кожа тонкая, как пергамент». Подавать в суд баба Клава категорически отказалась: «она же меня не видела, а я задумалась… Теперь осторожнее будет».

Образование у бабы Клавы – 1 класс церковно-приходской школы (станица Черкасская под Новохопёрском), только перевели старательную ученицу во 2-й класс, – умерла мать, и маленькую Клаву отдали «в люди».

В Саратовской области жило много немцев, отец пристроил ее в немецкую семью, где прожила она лет шесть, это наложило на ее деятельностный решительный характер казачки черты педантичности, аккуратности и строгости. Потом уже, в пятидесятых, в Душанбе, соседка Симка, удивляясь тому, что одинокая баба (тогда еще тетя) Клава растит и воспитывает двух детей, работает и грузчиком на железной дороге, и уборщицей в магазине, и дома у нее чисто, не курит, не пьет, завидовала ей и осуждала: «Ох, немка!..».

И внучка у бабы Клавы, Таня, вышла замуж за соседа по дому, Диму Кособрюхова, после распада всего и вся получили они в Германии статус беженцев – Дима немцем оказался! Как тут не вспомнить доктора Вернера из «Героя нашего времени». «Он русский, – уверяет автор. – Что же тут удивительного, я знавал одного Иванова, так он – настоящий немец». Семья внучки живет под Нюрнбергом в Фюрте.

Отца бабы Клавы (и еще двух братьев и двух сестер) Василия Ивановича Пономарева раскулачили и сослали в Вологодскую область. Бабу Клаву выдали замуж, она сбежала, тогда это был поступок. Один месяц ходила на рабфак, его закрыли! Тогда читать, писать и считать – сама выучилась! Причем привычку почти ежедневно просматривать газеты и новостийные передачи по телевизору сохранила до ста лет. И обо всем имеет свое мнение, довольно неожиданное, мудрое и интересное, и голосует независимо.

Отца через 5 лет вернули (был еще ранний, «щадящий» сталинизм). Он остался жить в Урюпинске и жил там, не скрываясь, до 95 лет! И с братом Егором тоже… Грянула война, его – в армию, он – к любимой девушке, проститься, а эшелон ушел. Егор испугался, что расстреляют, скрывался как дезертир всю войну. После войны пришел – его посадили, отправили на какой-то очередной канал. Егор так работал, что его досрочно освободили. Он поехал на целину и так работал, что его наградили орденом. Доживал он тоже в Урюпинске, где-то до 86 лет дожил.

Бабу Клаву тоже посадили в войну – «за колоски». Воровством честнейшая баба Клава это не считала: на полях действительно оставалось кое-что, где-то клубни картофеля, где початки или зерна кукурузы, где сколько-то свеколок, где обломки подсолнуха, а взять «не моги» – в Трудармию нужны были люди, много. Жили под охраной, в бараках. Разбирали развалины Сталинграда («как после ужаснейшего землетрясения»). Работали под Саратовом. Там баба Клава чуть не умерла в первый раз. Выгнали их на поле убирать какие-то не то клубни, не то коренья, может быть, какая техническая культура была. Ее сотоварищи попробовали – вроде, сластит, жуется… С голодухи и наелись. Почти половина из пятидесяти человек умерли, баба Клава выжила и попала в госпиталь. Стала поправляться и добровольно помогать всем в палате – относить, приносить, перевязывать, убирать… Быстрая, аккуратная, трехжильная, ее и оставили в больничке как «легкотрудницу».

И вот тут ей довелось ухаживать за одним доходягой, арестованным 6 августа 1940-го за сотрудничество с антисоветской организацией, за вредительство и шпионаж, приговоренным военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу, замененному 20-ю годами заключения… Он болел цингой, дизентерией – острейшая дистрофия. Почти все время бредил, умирал тяжело. Могила его неизвестна, фамилия тоже стерлась, вроде – Авилов…

Она тогда не знала, что ей посчастливилось нянчить и обихаживать умирающего президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, президента Всесоюзного географического общества, директора Института генетики АН СССР, члена Экспедиционной комиссии Академии, члена ВЦИК, члена коллегии Наркозема СССР, члена президиума Всесоюзной ассоциации востоковедения, иностранного члена Лондонского королевского общества, лауреата Ленинской премии, награжденного золотой медалью имени Пржевальского и Большой золотой медалью Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, директора ВИРа (всесоюзного института растениеводства), собравшего живую коллекцию культурных и диких растений мира – растительный генофонд планеты, объехавшего, облетевшего и обошедшего Японию, Вьетнам, Корею, Тайвань, Китай, Индию, Афганистан, Иран, Среднюю Азию, Ирак, Палестину, Италию, Грецию, Эфиопию, Алжир, Марокко, Судан, Ливию, Испанию, Францию, Англию, Южную, Центральную и Северную Америки, академика, почетного члена Линнеевского общества в Лондоне, Американского географического общества, Мексиканского агрономического общества, Испанского общества естествоиспытателей, Британского общества садоводов, Великого Сеятеля Земли….

После войны ее освободили. У нее родился сын – Василий Иванович Пономарев, а дочь Жанна, которой было уже 9 лет, жила в это время у сестер. Работала баба Клава на маслоэкстракционном заводе и там чуть не умерла во второй раз. Нужно было помыть изнутри огромную цистерну, в которой перевозили ГСМ или что-то «маслоэкстракционное». Бригадир сказал: «Залезешь – старайся не дышать, глаза тоже есть будет… Если что – стучи изнутри, враз вытащим». Она полезла, помыла и задохнулась. Ее успели вытащить и откачать.

Работала она и на птицефабрике, на инкубаторе, в детском саду (там было легче, но заведующая, из их же деревни, узнала ее и уволила – забоялась…).

В 1954 году продала она хатку, живность, закололи корову-кормилицу и поехала с детьми в Душанбе. Долго ехали, с пересадками – баба Клава, Жанна и Вася, корову за дорогу съели. Купили «кибитку», пол – ниже земли, мать уборщицей пошла в промтоварный магазин. «Там директорами были таджик, потом татарин, потом узбек. Всех посадили за растраты, за кражу. Убирала баба Клава и нашла целый сверток денег в пакете – сразу же отдала. Ей говорят: «Да зачем же ты отдала, это еще предыдущий затырил, сам про это забыл…» «Так нельзя. Меня совесть замучит, я ж помру, а у меня дети, как одни жить будут?» «Вот ты первая в коммунизме жить будешь». «В Бога и Коммунизм – верю, а попов и коммунистов – не люблю».

Васю после школы, как победителя Республиканской олимпиады, пригласили учиться в МГУ. Московский университет его ужаснул своей 30-этажной вселенской гонкой, суетой, бездушным формализмом – туда-сюда, здесь – матрасы, там консультация; где ваша справка? А направление?! С Луны вы, что ли, свалились?..

И в это время сосед по абитуре узнал, что объявил набор Новосибирский университет, и победителей тоже приглашают. В Новосибирском Академгородке, среди сосен, белочек, демократичных доброжелательных академиков, профессоров, экзаменаторов Вася почувствовал себя как дома. А в это время директор Красноярского филиала НГУ легендарная Галина Романовна Балуева приехала «добирать» студентов в Красноярск и беседовала с каждым, приглашала, обещала… Они и поехали. Это был интересный десант: Степа Ветров, Вася Пономарев, Леня Титов, Бондаренко (то ли старший, то ли младший), Витя Гурков и, по-моему, Владимир Михайлович Левчук. Они и в общаге потом вместе жили. Вася выучился, стал физиком-теоретиком, получил от Института Физики квартиру и забрал к себе старенькую маму из Душанбе. И стала баба Клава им всем мамой (они тоже выучились, тоже квартиры получили) – и Степе, и Лене, и Вите, и Владимиру Михайловичу, и Юре Москвичу, и Славе Суховольскому, и Лялькину Леше, и Ореховскому Вове-Зиновию.

Выделили Василию Ивановичу участок под дачу, а он уехал в Харьков на стажировку – Клавдия Васильевна одна подняла и засеяла землю, два бульдозера сломались на их участке! Потом Василий Иванович там и домик построил. А Клавдия Васильевна пошла в вахтеры, студентов наставляла, строгая была. А уже благодаря работе в Доме ученых она и Киренского знала (они почти одногодки с ним), и Захарова, и Гительзона, и Айзенберга с Южаковым, и Кузьмина.

И вот к 100-летию Николая Вавилова по телевидению показали многосерийный фильм, не менее 10 серий. Все его поездки по миру, Лысенко, Мичурин, сессия
ВАСХНИЛ, менделизм-вейсманизм-морганизм, Сталин… Баба Клава смотрит, как и всё, с интересом. Арест, тюрьма, Саратов… Годы, населенные пункты, этапы, больница…. И вдруг – момент истины! Баба Клава вспомнила, узнала! «Так это тот… доходяга… Он!» Разволновалась, со сценаристом,
с оператором «поспорила» – не так, не совсем так было… Сын с невесткой, с внуками сами были потрясены, еле успокоились все вместе. Хотели Солженицыну писать – он собирает разные факты про ГУЛАГ, но жил Александр Исаевич тогда (20 лет назад) в Америке, да и интересно ли ему это?

Все думают, что баба Клава учителем работала всю жизнь – заслуженным или даже народным – так интеллигентно, убежденно и мудро она говорит. Что ж, судя по детям, внукам и правнукам – учитель и есть, и даже народный.

Вы спросите: а причем здесь Гречко? Когда баба Клава в Доме ученых вахтером работала, прилетел космонавт Гречко, и так ему понравилась, так удивила старушка на проходной, такие у нее удивительные глаза были (смотри эпиграф Герцена), такие хорошие и простые ему слова сказала, что он ей ручку поцеловал!

Мы хотели пожелать бабе Клаве здоровья, долгих лет жизни. Но она опередила: «Желаю ВАМ здоровья и долгой-долгой жизни…., – она задумалась, улыбнулась. – На свете нужно жить долго».

Музыкальные пристрастия Клавдии Васильевны: русский романс, «чешский соловей» Карел Готт, польская певица Анна Герман и шведский ансамбль АББА. Иногда она тихонько что-то напевает….

Виталий СТЕПАНЕНКО