Всё ближе и ближе подходит всероссийский праздник людей, которые навсегда связали себя с геологической промышленностью.

2 апреля в 16 часов в стенах Института горного дела, геологии и геотехнологий пройдёт очередное празднование «Дня геолога». В программе мероприятия: конкурсы среди студентов, выступления творческих коллективов Центра студенческой культуры СФУ, встреча выпускников института.

Организаторами праздника являются сотрудники Молодёжного центра ИГДГиГ СФУ «Молот’Ok». Празднование ожидается ярким, фееричным и интересным (как, впрочем, и все предыдущие празднования). Всех с нетерпением ждём в Актовом зале ЦСК СФУ корпуса № 20 (пр. им. газ. «Красноярский рабочий», 95). Будем рады абсолютно всем!

Работа геолога, как, впрочем, и любого другого специалиста, сопровождается массой разнообразных событий, прямо, косвенно либо вообще никак не связанных с непосредственной производственной деятельностью. Эти события, обрастающие впоследствии дополнительными деталями, иногда превращаются в байки — обычно забавные истории, интересные, кстати, не только геологам.

Рассказывает Павел Николаевич САМОРОДСКИЙ, канд. геол.-минерал. наук, доцент кафедры геологии месторождений и методики разведки

МЕДВЕДЬ ПОПУТАЛ

Есть категория баек, общая идея которых — едва не вышло плохо, но закончилось хорошо. Здесь и встречи с медведем, и незапланированные ночёвки — да много чего ещё. Например, меня едва не взорвали на первой производственной практике. Дело было на

месторождении «Джульетта», которое тогда только-только начали изучать. Наша маршрутная пара (геолог и я, студент) изучала канавы — горные выработки, вскрывающие руду и вмещающие породы. Переходя от канавы к канаве, мы постепенно собирали информацию о геологии недавно открытого месторождения. Одно из правил, которое по вполне понятной причине неукоснительно соблюдалось, — запрет на работу рядом со взрывниками. Определить их местонахождение было очень просто. Нет, не по непрерывным взрывам. Пропустить выезд бригады на рабочее место было невозможно — тарахтящий трактор с визжащими на камнях железными санями, гружёными инструментом и взрывчаткой, проезжал аккурат возле нашей палатки. При приближении источника звука достаточно было выйти наперерез и спросить: «Ребята, какую канаву сегодня рвём?»

Однажды утром знакомое тарахтение с визгом не раздалось. Подождав для порядка некоторое время, мы решили, что у бригады неплановый выходной, и пошли в маршрут. Осмотрев очередную канаву, начали подниматься к следующей. Канава — траншея на склоне горы, отрытая бульдозером, которому в трудных местах помогали взрывчаткой, встретила нас каменной осыпью. Внизу, где осыпь только начиналась, лежали сбитые крупными валунами лиственницы. Выше — голый каменный склон. И вот, когда я уже был на середине осыпи, а задержавшийся геолог только ступил на неё, впереди грохнул взрыв. Обломки породы выбросило высоко вверх. Оттуда, подчиняясь земному притяжению, они посыпались обратно. Первая мысль — убегать бессмысленно. По склону без вреда для ног можно передвигаться только шагом и только глядя под ноги. В следующую секунду руки уже сдёргивают со спины рюкзак, накрывают им голову: крупных камней вроде немного летит, а от мелочи хоть какая-то защита. Помогло: мелочь пробарабанила по ткани, остальное по счастью прошло мимо. После окончания камнепада оборачиваюсь, ища спутника, и пугаюсь уже по-настоящему: его нигде нет! Первая мысль — наповал. Вторая — а где он всё-таки?

Крупных камней к подножию осыпи не долетело, значит, засыпать никак не могло. Наконец, вижу под одной из лиственниц некое шевеление… Оказалось, в момент взрыва человек буквально ввинтился под сучковатое дерево, из-под которого вылезал потом больше минуты.

Кстати, причина взрыва так и осталась неизвестной. Взрывники признали, что оставили не сработавший заряд с целью подорвать его попозже, но своё участие в «фейерверке» категорически отрицали. В итоге списали всё на некстати замкнувшего провода медведя …

Рассказывает Сергей Иванович Леонтьев, декан горно-геологического факультета, профессор кафедры геологии, минералогии и петрографии, кандидат геолого-минералогических наук

ПОНЯТИЕ НА ВСЮ ЖИЗНЬ

Дело было на учебной практике: человек десять не самых худших студентов КИЦМ, разгадываем кроссворд в популярнейшем в советское время журнале «Огонёк». Мы только перешли на второй курс и уже знали общую геологию, её слова, термины — земная кора, ядро, мантия... Поэтому, когда дошли до вопроса «Подземная область Земли», сразу воодушевились, уж это-то! Но пять букв — ничего не походит. Может, ошибка? На том и порешили. Но пришёл следующий журнал, уже с ответами, и оказалось — недра! Вот такое неожиданное для нас обобщение... Впрочем, с этим понятием мы, геологи, вместе с горняками, живём всю свою профессиональную жизнь.

Рассказывает Ростислав Алексеевич Цыкин, доктор геолого-минералогических наук, профессор-консультант кафедры геологии, минералогии и петрографии, заслуженный геолог РФ

БОМБОМЕТРИЧЕСКИЙ МЕТОД ПОИСКА

Поиски месторождений полезных ископаемых — это сложная, многоплановая задача. Существуют горно-буровые, геофизические, геохимические и другие методы поисков. В Эвенкии в 70-х годах прошлого века впервые и, по-видимому, единственный раз в СССР было применено бомбометание с целью вскрытия предполагаемого месторождения бокситов.

Метод был придуман новосибирскими геомыслителями. Авторитетнейший из них уговорил руководство Красноярского геологического управления (КГУ), те — министра геологии СССР, а он — военного министра. Полку бомбардировочной авиации, базировавшемуся под Иркутском, был дан приказ отбомбить высоко расположенную и обрамлённую крутыми склонами плосковерхую поверхность — так называемый полкан. Из-за погодных условий Севера авиаторам было нелегко, но свою задачу выполнили. Правда, не все бомбы легли по намеченному профилю.

После этого на полкан не без труда — вертолётной площадки там, понятно, не было — поднялись геологи из местных поисково-съёмочных партий. Как мне рассказал приятель-геолог, участвовавший в этой работе, кое-где были обнаружены воронки глубиной 3-4 метра, но бокситов в выбросах грунта нигде не было. Путь геологов был усеян осколками корпусов бомб, один из которых был мне подарен.

Видимо, бомбы попадали на прочные плиты скальной породы-траппа и не давали выбросов. Метод, в целом, себя не оправдал.

... А незадолго до этого я защитил на техсовете КГУ отчёт, в котором была обоснована отрицательная оценка полканов и более низких геоморфологических уровней Эвенкии на латеритные бокситы. Но руководство управления то ли забыло об этом отчёте, то ли проигнорировало его, поверив заезжему предсказателю, заявившему: «Даю голову на отрез, что бокситы там есть». Разумеется, никто из начальников не покусился на голову мыслителя, а случившийся конфуз замяли.

ЧУДЕН ЕНИСЕЙ... ЛУННОЙ НОЧЬЮ

В 1971 году я руководил небольшим отрядом, работавшим на Подкаменной Тунгуске. На катамаране, сооружённом из двух резиновых лодок-пятисоток, с мотором «Вихрь» мы прошли более 1000 км от пос. Суринда по Нижней Чунку и затем по Подкаменной Тунгуске.

Катамаран уверенно шёл по реке, в том числе по серьёзным порогам, но вот подняться по крупным протокам до требуемых мест оказалось невозможно.

Осенью я обратился к базировавшимся в пос. Бор геологам с просьбой выделить мне «под честное слово» дюралевую лодку (мотор у нас был свой). Через некоторое время лодку доставили на буксире, но из другого лагеря, стоявшего на месте заброшенного посёлка Осиновский.

Вдвоём с напарником мы поднялись по Подкаменной Тунгуске и её притоку — Большой Чёрной, отработали площадь и вернулись в Бор. Надо было возвращать лодку.

По рации я узнал, что через день в Осиновский лагерь пойдёт вертолёт. А это хорошая возможность, отогнав лодку, вместе с мотором без хлопот вернуться назад. Не теряя времени, загрузил запасной бак с бензином, сумку с инструментами, взял плащ и погнал лодку вверх по Енисею. Плыл один, чтобы дойти до места скорее, а это 40 км.
Мотор всё лето работал безотказно, а тут где-то через 40 минут заглох. Я причалил к галечному пляжу, снял головку мотора и обнаружил поломку пластинки-прерывателя. Запасной в моём наборе не было, и я решил идти на одном цилиндре, что обеспечивало скорость не более 5 км в час.

Настала ночь. Взошла луна, сверкали звёзды. В узком скальном участке лунный свет причудливо отражался от скал — красота пейзажа меня очаровала. Но внезапно всё поглотила мгла — лёг туман.

Шёл какое-то время по наитию, прислушиваясь к звукам ветра, обдувавшего скалы, к плеску быстрого течения. Вдруг где-то впереди возник шум мощного двигателя: по реке шёл корабль. Реальная перспектива быть раздавленным в своей скорлупке. Я стал прижиматься к невидимому правому берегу, но причалить вслепую к скалам было столь же смертельно, как и оказаться под плывущей махиной.

И тут заглох мотор. Я очутился будто в чёрном ящике. Вёсел в лодке не было, поэтому взял доску для сидения и стал однообразно грести с правого борта, надеясь подойти к невидимому берегу, тем более, по звукам, скальный участок кончился.

Где-то в третьем часу ночи лодка мягко воткнулась в песок — я причалил к одному из островков ниже Осиновского порога. До пункта назначения оставалось недалеко, несколько километров. Я лёг на песок, накрылся плащом и вскоре заснул.

Утром занялся ремонтом мотора, запустил цилиндр и пошёл вверх по реке. Часа через три увидел лагерь. Там уже волновались и готовились отправиться на поиски.

Этот эпизод был одним из ярких в моей производственной деятельности.