Профессор университета Колорадо (Болдер, США), доктор филологических наук, автор известного филологам и журналистам учебника по русской литературе послевоенного времени М.Н. Липовецкий прочел в СФУ ряд лекций. Основная тема – трансформация русского постмодернистского дискурса. Но наибольший ажиотаж у студентов вызвали лекции, посвященные не теории, а разбору конкретных произведений наших современников – В. Ерофеева, В. Пелевина, В. Сорокина.

После окончания лекций мы задали профессору несколько вопросов.

– Марк Наумович, Вы впервые в нашем городе?
– Вообще в России с подобными лекциями я бываю в Москве и Екатеринбурге, откуда я родом. В Красноярске впервые, благодаря Фонду Прохорова. Мне здесь очень нравится: и город, и коллеги, и студенты. Приятно удивило, что на лекциях не бывало менее 50 человек, а вопросы задавали интересные и компетентные. Кстати, и следующий визит не за горами – я снова приеду к вам в ноябре, на книжную ярмарку.
– В качестве гостя?
– В качестве члена жюри ежегодной литературной премии «Нос». В связи с этим приглашением пришлось читать более 250 присланных работ – это стало серьезным тестом для моего экспресс-чтения и анализа. И теперь я могу сказать, что хорошо представляю литературную продукцию 2009 года.
– Любопытные имена можете назвать? И вообще – кого Вы читаете?
– Из работ, представленных на конкурс, пока имена не буду озвучивать, это было бы не честно. Из среднего поколения я бы назвал Михаила Шишкина и Владимира Шарова. Считаю их крупными писателями очень разного плана. Из более молодых отмечу поэтов – Елену Степанову, Андрея Родионова. Совершенно блистательные поэты, которые, к сожалению, мало известны. Также есть очень яркие драматурги: братья Пресняковы, Иван Вырыпаев (известный зрителям по фильму «Эйфория», недавно, кстати, вышел фильм «Кислород» по его первой пьесе). Сейчас очень яркий момент в истории отечественной литературы, когда поэзия и драматургия опережают прозу.
– Но Ваш курс лекций посвящен Ерофееву, Пелевину и Сорокину. Почему именно они?
– Это тема моих исследований, результаты которых можно видеть в монографии, вышедшей в 2008 году.
– Вы проделали колоссальную работу, исследуя роман «Москва-Петушки». Расскажите об этом подробнее.
– Все началось с того, что я написал небольшую статью «Кто убил Веничку Ерофеева?», которую планировал включить в свою книгу. В ней я давал ответ – серафимы. Но, отправив статью знакомому художнику, который хорошо ориентируется в библейской мифологии, я получил от него ответ, что это хайоты. Тогда я даже не знал, кто это. Процесс изучения и сопоставления был долгим. Неожиданный эпилог он получил этим летом, когда я увидел в Суздальском музее четыре деревянные скульптуры евангелистов. Это была ещё одна интерпретация, о которой я ранее даже не догадывался. Когда я их увидел, то чуть не завопил, что все понял! Обычная случайность, которая стала, по сути, разгадкой мучавшего меня вопроса. Студенты СФУ стали первыми, кому я публично рассказываю эту версию.

(От корреспондентов. Чтобы читателям было более понятно, немного поясним, что имел в виду Марк Наумович. В финале книги «Москва-Петушки» главного героя Веничку, которого учёный отождествляет с автором, убивают 4 существа. Кто это – неясно, так как герой не называет своих убийц. Профессор Липовецкий предполагает, что убийцы – это обобщённый образ, который включает в себя серафимов (ангелы, особо приближенные к престолу Бога; они какое-то время сопровождают Веничку в начале книги), хайотов (в иудейском иерархическом построении, апеллирующем к Ветхому Завету, это высший чин ангелов, имеющий 4 лика: тельца, человека, орла и льва) и четырёх евангелистов. В музейном комплексе Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале Марк Наумович увидел скульптуры четырёх евангелистов, представленных в образах, соответствующих ликам хайотов.)

– Читая Ерофеева, Пелевина или других современников, многие отмечают, что литературный язык умирает. Каково Ваше мнение?
– А я этому только радуюсь! Не считаю, что литература должна сочиняться на литературном языке.

С точки зрения стилистики, литература может писаться на очень хорошем, выразительном, но неправильном языке. Допустим, Андрей Платонов – один из величайших писателей 20 века, который создавал свои произведения на безумно неправильном языке. Если бы он написал школьное сочинение на таком языке, то получил бы двойку по стилистике. Но только благодаря своей неправильности он и является великим писателем. Вспомните Набокова или Толстого! А язык Гоголя? Там же можно потерять все нравственные ориентиры, пока расставишь запятые. Я уже не говорю о Достоевском, прозу которого называли «газетно-журнальной». Хранить язык в неприкосновенности – это не задача литературы.