Моё поколение

Шёл год сорок первый. Моё поколенье
Разбилось на взводы и на отделенья,
Под стон матерей обживали теплушки,
Грузя на платформу снаряды и пушки.

С востока на запад стучали колёса.
И бомбы из «юнкерсов» падали косо.
И рваное небо во весь горизонт,
И к шатким вагонам приблизился фронт.

Мне жалко ребят, о сраженьях мечтавших
И в самом начале под бомбы попавших,
И голову честно сложивших свою,
По праву зачисленных к павшим в бою.

Те годы в нас врезаны. В шрамах и в порах —
Спросите солдата — не выветрен порох.
Те годы дымятся в неистовом ритме.
И в эту весеннюю ночь говорит мне

Сержант мой, убитый у стен Сталинграда:
«Не надо грустить, да и плакать не надо.
Я вижу сквозь сон, что Отечество наше
С победою станет сильнее и краше.

Я верю, что наше Отечество будет
И павших солдат никогда не забудет».
Те годы пылают в неистовом ритме.
И, выйдя из огненной мглы, говорит мне

Мой взводный, убитый под Курской дугой:
«К тебе обращаюсь я с просьбой такой.
Дай стих о любви, ты же знаешь, как мало
О ней поколение наше узнало.

Я слышу сквозь сон, как поют соловьи,
И хочется песни о верной любви».
Те годы грохочут в неистовом ритме.
И, встав из Днепра, в эту ночь говорит мне

Мой друг, что со мною поплыл на плоту
И, скошенный пулей, упал в темноту:
«У матери был я единственным сыном.
И с пулей моею на сердце пустынном

Бредёт она тенью и ищет меня,
И нет в её жизни весеннего дня».
Те годы братают в неистовом ритме
Совсем незнакомых. И вот говорит мне

Вблизи меня павший безвестный солдат,
Со мною упавший к подножью Карпат:
«Конечно, завидная выпала доля
Живыми вернуться вам с бранного поля.

Завидная доля работать вдвойне
И жить за себя и за павших в войне…»

…Всю ночь я курю по окопной привычке
И слышу друзей. В их ночной перекличке
Встают, словно в сказке, родные края,
Из пепла является юность моя.

И рядом встают те солдаты незримо,
Внеся сюда гарь орудийного дыма,
Отважные спутники огненных лет,
Весёлые парни, которых уж нет,

Мои побратимы из юности ратной,
Из тех, кто с войны не вернулся обратно,
О ком соловьи да хрустальный ручей
Поют среди мрака весенних ночей.

Его первый фронт (с декабря 1941-го по май 1942-го) оказался... в Иране! Здесь он начал службу в горно-стрелковом полку. Потом было 3 месяца обучения в Орловском пехотном училище, и Николай был направлен в роту связи. Командовал отделением, с августа 1942 по август 1944 гг. воевал под Сталинградом, на Степном и Украинском фронтах. В этих боях был трижды ранен и контужен. Эвакогоспиталь, демобилизация.

В ноябре 1944 г. вчерашний фронтовик поступил в Казахский горно-металлургический институт (г. Алма-Ата). Окончил в 1949-м и около 10 лет проработал на шахтах Казахстана маркшейдером.

В 1958 году поступил в аспирантуру Академии наук Казахской ССР. Защитил кандидатскую диссертацию и остался работать в академии старшим научным сотрудником, заведующим лабораторией. В 1979 году защитил докторскую по теме «Оценка и прогноз устойчивости выработанных пространств на рудниках Джезказгана».

С 1984 года по июнь 1992 года работал профессором кафедры подземных разработок рудных месторождений в Красноярском институте цветных металлов и золота. Опубликовал 150 научных трудов в области устойчивости горных выработок при подземной разработке рудных месторождений. В последние годы жизни создал теорию устойчивости горных выработок.

В течение десяти лет изучал статистические данные «СССР в цифрах» и в 1990 году написал социально-политическую статью «Горестные заметки о России». Напечатать не удалось, и он отправил её Б.Н. Ельцину. В июне 1992 года ушёл на пенсию по состоянию здоровья.

До последнего дня своей жизни писал стихи о фронтовой юности, философские, социальные.

31 декабря 1993 года Николай Павлович Ерофеев скончался.

Награждён солдатским орденом Славы 3-й степени, орденом Отечественной войны 1 степени, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией».

Пехотинец

В деревне под Старой Руссой
Под серым холодным небом
Кормил пехотинец русый
Мальчонку солдатским хлебом.

Под Ельней не та забота:
На марше устав порядком,
Стрелковая наша рота
Чинила крыши солдаткам.

Заботы и горше были.
Я помню, как утром рано
По-братски мы хоронили
Казнённого партизана.

В разгаре смертные битвы.
И вслед нам не потому ли
Старухи шепчут молитвы,
Чтоб нас уберечь от пули.

В дыму кровавых рассветов
На запад шёл пехотинец,
Неся из Страны Советов
Свободу всем, как гостинец.

Пусть имя его невелико,
И серо звучит «пехота» —
Он рыцарь Печального лика,
Праправнук он Дон Кихота!

Помнишь бой?

Никого из солдат не щадила война.
И родная земля до сих пор солона
От обильной их крови и горького пота.
Только чаще других погибала она —
Оглушённая грохотом боя пехота.

Помнишь бой? Над окопами пули свистят.
Вот команда «Вперёд», и безусый солдат
Из окопа встаёт со штурмующей цепью.
Полусонные травы едва шелестят.
И безоблачно небо над утренней степью.

Он поднялся на бруствер и сразу упал.
Был случайной он пулей убит наповал.
Так судьбу закрестил ему вражеский выстрел.
А безвестный солдат, умирая, мечтал,
Что вселенский он мир своей смертью убыстрил.
Источник фото к материалу

#научныйполк