Во всяком случае, мы подумывали о вечности. Только вдумайтесь, мы дожили до того, до чего и не думали доживать индейцы майя! Вот бы они, вероятно, удивились, зная, что мы до сих пор живы. Я всё-таки склонна верить оптимистам (хотя никогда им не верила), что у майя просто закончился календарь. Но есть же в этом мире люди, которые, пережив 2012-й, скажут, что 2013 год — это ещё хуже, как никак не сдающая свои позиции дурная цифра 13, а 2014 — тоже не особо добрая весть…

Но в Республике Тыва всё-таки произошёл свой предапокалипсис, и это было совсем не так повествовательно, как я сейчас пишу. 27 декабря 2011 года наш город как обычно доживал свой день, и дело, кажется, шло к 11 вечера или уже за 11. Некоторые счастливые люди спали, как, например, моя подруга, у которой сну позавидует любой мертвец. Некоторые укладывались спать, когда произошло землетрясение, причём такое, что у нас дома слетело настенное бра, о котором девушка моего брата напоминала тому чуть ли не каждую неделю, мол, забей его посильнее. Двери в тот момент захлопали сами по себе, аплодируя нашему немому испугу, к ним присоединились кружки, тарелки и остальная утварь. Мы стояли в дверных проёмах, и я самым ничтожным образом тряслась от страха, думая, что не успею добежать туда, где стоит мой брат с невесткой, и когда будет рушиться наш пятиэтажный дом, одна буду лететь вниз. Вообще, когда происходят такие апокалипсические вещи, почему-то не проносится жизнь перед глазами. В голову лезут идиотские страхи, правда, звонить родителям всё-таки хочется каждую минуту…

Когда дом перестал трещать по швам, мой брат хладнокровно взял в свои руки инициативу и стал собирать нас на улицу. Собрались мы быстро, а вот выходили из подъезда дольше, так как мы жили на последнем этаже, а на каждом ниже мой брат останавливался и помогал всем вытаскивать детишек, которых многие родители наспех одевали, а некоторые даже не одевали, так тащили из кроваток, завёрнутых в одеяло. Никто не говорил впопыхах «спасибо», да и мы спешили быстрее выбежать на улицу, но брат нет-нет, да и тащил на руках какого-нибудь детишку. И всё молча, односложно отвечая на чью-либо истерику.

Истерики было много. Все ждали афтершоков. Стоял апокалипсис одного городишки, так называемая его репетиция, а рядом стоял 35-градусный трескучий мороз. Мёрзли люди, боясь заходить в свои квартиры, мёрзли дети… Мы заходили греться в подъезды, у которых были открыты двери на случай, если снова прокатится подземная волна. Брат, да и многие мужчины и женщины, таскали детишек отогреваться. А многие люди на своих машинах уезжали за город на пустырь, который находился вблизи аэропорта. Также можно было ехать в пункты временного размещения, до которых нельзя было дойти пешком. Все уезжали.

Правда, вот была какая горькая правда. Во всей этой суматохе многие спешили спасти свои жизни, только свои. Я не сужу этих многих, спросите себя, как бы вы поступили в этой щемящей, всеобщей, устрашающей истерике. Всего и не упомнишь, что было в тот вечер, ночь и утро. Были страхи, переживания, в феврале 2012 года произошло снова землетрясение, летом ещё, в 13-м году всех небольших подземных толчков и не упомнишь. Сейчас многие хладнокровно, как и я, относятся к этому постапокалипсису: мы один уже перенесли, будет с нас.

Но я вот ещё почему так спокойна. Наверно, мы всё-таки выживем, если произойдёт что-то подобное. Есть надежда, что не всем на всех всё равно. Есть в мире люди, которые будут своим бескорыстием вытаскивать нас во всеобщем хаосе случившихся катастроф. Во всяком случае, одного такого я знаю. И что самое прекрасное, это мой брат. Тот самый, из-за чьей забывчивости и лени у нас разбилось настенное бра.