Наша речь, устная ли, письменная ли, подчиняется нормам. Всем известно, что существуют определённые правила, как надо писать (их изучают в школе) и как надо говорить. Человек говорящий и пишущий всегда знает, что существует, так сказать, точка отсчёта, от которой можно нечаянно отклониться, но делать это, разумеется, не следует. А когда отклонений, то есть ошибок, слишком много, то носитель языка попадает в категорию безграмотных. И обществом факт безграмотности, конечно, осуждается. Потому что по этому признаку — грамотная, нормированная речь — определяется и общий культурный облик человека. Но при усвоенном со школы «ошибки делать нельзя» мало кто задумывается, почему эти ошибки возникают.

Причин возникновения ошибок много, не будем здесь выяснять все. Но среди них есть такие, которые, как ни удивительно, связаны с закономерностями употребления самого языка, вошедшими в какой-то момент в конфликт с нормой.

Здесь стоит сделать отступление и сказать, что в древности на Руси нормы в нашем понимании не существовало. В письменной речи, и то при создании определённых текстов, опирались на уже существующие образцы. То есть нормирующим фактором служила традиция. Для устной речи таких образцов и вовсе не было. Повседневное общение и тексты, которые на него ориентировались, представляли собой в основном смесь диалектов и просторечия. Грамматики и словари, регламентирующие использование языка, стали активно распространяться с XVII столетия.

Поэтому современные читающие-пишущие находятся в гораздо более удобном положении: у них есть довольно чётко сформулированные правила, на которые нужно ориентироваться, ведь всегда легче иметь готовую модель, чем самостоятельно выбирать из множества вариантов. С другой стороны, эти же правила усложняют жизнь: нужно их специально запоминать и каждый раз «прикладывать» к собственной речевой практике.

Итак, норма, безусловно, — вещь полезная: она помогает ориентироваться в практике нашей речи и сохраняет стабильность языка для многих поколений. При этом, как мы увидели, она относительна.

Язык меняется во времени, а норма как бы догоняет эти изменения. То, что становится традицией в употреблении, может быть рано или поздно закреплено нормой. Но для этого нужно, чтобы выпонялись некоторые условия. Например, в самом языке должна быть возможность закрепления словоупотребления как нормативного. И традиция употребления той или иной языковой единицы должна быть поддержана носителями образцовой литературной речи, то есть они будут так говорить или писать. Неслучайно А. Б. Шапиро в свое время заметил: «Даже если девяносто процентов будут говорить докУмент, это не станет литературной нормой». Нет оснований для усвоения как нормативных и у таких, например, форм как инциндент, беспрецендентный, квАртал (см. об этом статью Л.П. Крысина «Языковая норма и речевая практика»).

Однако вначале мы сказали, что есть ошибки, которые в разной мере «оправданы» законами развития языка, и потому на них стоит посмотреть более пристально. Так, употребление глагола озвучить как синонима глаголов речи сообщить, высказать, назвать и т.п. до недавнего времени считалось ошибочным, многие филологи активно протестовали против такого его использования. Но озвучить с таким значением получило массовое распространение, в том числе в речи людей, хорошо владеющих языком. Вероятно, помог и его смысловой потенциал — то, что должно зазвучать. И лингвисты приняли и закрепили это значение как нормативное.

Сколько бы ни показывали фильм «Доживём до понедельника», где про недопустимость употребления «ложат» целый фрагмент («Я им говорю — не ложьте зеркало в парту. Ложат!») — так говорят.

Но есть и другие случаи, которые не признаны нормой, и вероятность их признания довольно низкая. Более того, они выразительно отделяют людей с невысокой речевой культурой от носителей хорошей литературной речи. Это хорошо известные ложить, хочем, ихний. Все они относятся к просторечию — ненормированной, непрестижной разновидности национального языка, на котором обычно говорят малообразованные люди.

Однако просторечные слова и выражения нередко проникают в литературный язык и становятся нормой. Дело в том, что просторечие может отражать тенденции, свойственные языку. Одна из них заключается в том, что формы слова «стремятся» быть единообразными (например, иметь одинаковый звуковой состав или ударение). Употребляя формы ложить и хочем, носители языка интуитивно пытаются это единообразие установить. Хочем, потому что есть формы хочу, хочет, хочешь.

Словом ложи́ть как бы дополняют уже существующий приставочный глагол положить. К этому следует добавить и формы глагола звонить с ударением на о́. В этом случае «ориентиром» для ошибочного ударения могут выступать похожие глаголы, у которых нормативно ударение в разных формах падает на корень и окончание. Например, хожу́, но хо́дит, хо́дим, брожу́, но бро́дит, бро́дим.

Слово ихний (и с ним евоный, еёный), которое сегодня чаще можно услышать в речи людей старшего поколения, родители которых жили в деревнях, обнаруживает другую тенденцию — заполнение лакун в языке. Так, есть специальные притяжательные местоимения, обозначающие принадлежность говорящему и собеседнику: я — мой, мы — наш, ты — твой, вы — ваш. Но не так обстоит дело с третьим лицом, принадлежность ему обозначается формами личных местоимений — его, её, их. В просторечии же эту нехватку «заполнили» уже упомянутыми, ошибочными с точки зрения нормы, словами.

Итак, прежде чем ставить клеймо на те или иные ошибки, стоит задуматься о причинах их появления. А язык, как известно, сам знает, что ему усвоить.