Свои среди чужих

Корреспондент УЖ вместе с сотрудниками Юридической клиники СФУ побывал в исправительной колонии

Когда вместе с ребятами я направлялась в женскую исправительную колонию №22 в Свердловском районе Красноярска, терзали сомнения: не пустая ли это затея? Все-таки праздничный первомайский день… Придут ли заключенные на встречу со студентами в свой законный выходной? Да и вообще, нужна ли им юридическая помощь от ещё не состоявшихся в профессиональном смысле консультантов?

– Желающих всегда много! – рассеял мои сомнения студент 4 курса Юридического института СФУ Юрий Коваль.
Пока идем (от остановки до колонии топать минут 15), узнаю, что «клиницисты», т.е. студенты, совмещающие учебу с работой в Юридической клинике СФУ, посещают учреждения ГУФСИН регулярно. Что для них «образцово-показательная» 22-я? Цветочки! Приходилось консультировать заключенных «покруче», например, из ИК-6 строгого режима, и «особистов» (ИК-36), и клиентов из ИК-16 (c . Громадское).

В клинике есть и отдельный проект – мониторинг колоний на предмет соответствия Европейским пенитенциарным правилам.
– Сегодня праздничный день, досмотр на КПП будет усиленный, – предупреждает Юра. – Консультация продлится с 10.30 до 13.00. С кем-то из заключенных мы уже предварительно побеседовали, и они ждут окончательного ответа. Чаще всего задают вопросы о помиловании и условно-досрочном освобождении (УДО), просят помочь написать надзорную жалобу. Спрашивают, как приватизировать квартиру или восстановить родительские права… Иногда осужденные просят разъяснить свои трудовые права.

Справка. Женщины в ИК-22 выполняют государственный оборонный заказ на изготовление швейной продукции для силовых ведомств. Кроме того, заключенные шьют матрасы, одеяла и постельное белье, которые потом поступают
в магазины города.


Сегодня консультантов всего двое. Ю. Коваль – куратор, а его напарник, Антон Петров – стажер. Для Антона, студента третьего курса, нынешний поход в колонию – второй в жизни, и он нервничает: курит сигареты одну за другой...

Чтобы получить допуск к работе в качестве сотрудника Юридической клиники, надо пройти специальный отбор, освоить факультативы: «Профессиональные навыки юриста», «Основы клинической деятельности»; а к общению с заключенными допускаются только те, кто успешно освоил направление «Дистанционное (письменное) консультирование по уголовным делам».
– Мы строго придерживаемся заповеди, как у врачей: «не навреди!» – говорит Ю. Коваль.– Если ни куратор, ни студент не знают ответа на вопрос, то откладываем его до консультации с преподавателем. С осужденными общаемся только на «Вы», никаких фамильярностей. В душу, как говорится, не лезем, изучаем дело и на конкретный вопрос даем конкретный ответ.
– Заключенные пытаются поговорить «за жизнь»?
– Могут поинтересоваться премьерами в кино, новинками литературы. Надо быть немного психологом, чтобы не обидеть.
– Отвечаете?
– Без проблем! Но кратко, чтобы не терять драгоценного времени, очередь ведь…

«Дебют» в колонии

– Помнишь ли свою самую первую консультацию? – спрашиваю Коваля.
– Ещё бы, первую, наверное, каждый запоминает на всю жизнь! Было это в Канской воспитательной колонии. Обратилась ко мне группа ребят из Тувы. Я помогал им составить надзорную жалобу. Читаю приговор, а там – порядка девяти фигурантов, да ещё свидетели. Сложность в том, что имена у них очень схожие и отчества созвучные, а фамилия – одна на всех, кажется, Монгуш. Бог мой, думаю, что делать? Ничего не понятно. Сижу, голову ломаю, по пять раз переспрашиваю: а этот что сказал, а тот? Почти полтора часа разбирался с одним делом… Да вот и Антон, похоже, на всю жизнь запомнил свой «дебют» – кивает Юра на стажера.

– Где уж тут забудешь, – подхватывает Антон. – Пришла ко мне на консультацию девушка, задала вопрос. Я ещё кодекс не успел открыть, как она мне выдала: статья номер такой-то, написано так-то и то-то. Я даже опешил… Помню, был очень сложный вопрос о нарушении конституционных прав. Ситуация беспрецедентная: без постановления суда органы УФМС Канска лишили гражданства заключенную и всех членов её семьи.
– Какой же выход?
– Я посоветовал осужденной написать жалобу в органы УФМС. Придет оттуда ответ, она сможет с этой бумагой обратиться в суд.
За разговором добираемся до КПП. Сдаём документы. Неожиданно на горизонте появился студенческий «десант». Как выяснилось, второкурсники социально-правового факультета ЮИ СФУ пришли в ИК-22 на экскурсию, посмотреть – в каких условиях содержатся заключенные…

Проходим личный досмотр, оставляем в специальной ячейке сотовые телефоны. Солнечное майское утро становится хмурым сразу, как только оказываешься «по ту сторону»: сквозь высоченный забор почти не доходят солнечные лучи… Мы в пропускнике, обтянутом колючей проволокой, ждем остальных, поеживаясь от ветра.

Наконец все в сборе. Вдоль цехов швейной фабрики, где работают осужденные, мимо столовой нас ведут в местный клуб. На территории идеальный порядок, ни за что не подумаешь, что здесь – колония, если бы не лай овчарки где-то поблизости...
Заключенных в актовом зале собралось человек 30. Быстро сформировалась живая очередь. Чувствуется, что студентов здесь ждали. Ребята усаживаются за длинный стол, вынимают из портфелей кодексы, консультация начинается...

Спасительное УДО

Психологи утверждают, что с точки зрения наказания, долгие сроки пребывания за решеткой не эффективны. Исследования показывают, что только в первое время осужденные тяготятся лишением свободы, испытывают отчаяние, а потом наступает что-то вроде прострации…
В ИК-22 сейчас отбывают наказание около 1200 женщин. Помощь адвоката – платная, а юрист в колонии – один на всех и принимает всего раз в неделю. Так что консультации студентов юридической клиники как нельзя кстати. Большинство женщин осуждено по ст. 228 (сбыт наркотических веществ). Многие сидят по ст. 158 (воровство), далее идет ст. 105 (убийство), ст. 111 (тяжкие телесные повреждения), ст. 161 (грабеж).
Пока ребята консультируют, знакомлюсь с одной из заключенных.
– Сахарова Олеся, – представляется она. – В колонии уже три месяца. Попала по 228-ой.
– Нужна вам помощь студентов?
– Конечно, к юристу в колонии не всегда попадёшь. Нам не терпится узнать про условно-досрочное… Говорят, готовится новая редакция УК РФ, может, будут изменения и по 228-ой? По ней здесь много народу сидит...
– Кстати, 21 апреля 2009 года вышло постановление пленума Верховного суда РФ о судебной практике условно-досрочного освобождения – громко информирует всех Ю. Коваль. – Вот он, этот документ, желающие могут ознакомиться. Обращаю особое внимание на то, что пункты 25-26 касаются именно осужденных женщин.
Тем временем к Юре подсаживается следующая заключенная. Она страдает серьезным заболеванием, спрашивает: препятствует ли эта болезнь отбыванию наказания? Коваль обещает в следующую субботу принести утвержденный Правительством РФ список болезней и
передать его в библиотеку колонии. Женщина интересуется и новым постановлением Верховного суда РФ об УДО. Оказывается, у нее на свободе – несовершеннолетний ребенок.
Другая осужденная – из Омской области.
Перед тем, как попасть в колонию, женщина не успела приватизировать квартиру.
– Поскольку ситуация с рынком жилья довольно нестабильная, Вам нужно поторопиться, – советует Коваль. И разъясняет детали – что и как нужно сделать.

Подхожу к столу, где консультирует стажер. Антону, похоже, опять «повезло». Его «подопечная» – женщина лет пятидесяти, поведала
шокирующую историю о том, как и за что она попала в колонию. Якобы на улице её встретили оперативники, попросили куда-то позвонить, передать какой-то пакет и тут же задержали. В общем, получается, что она – поставщик, курьер, а получателя-то нет. Раз не было умысла (если верить ее словам), то нет и состава преступления, но женщину осудили и дали приличный срок. В свой блокнот Антон записывает: «провокация по поводу закупки наркотиков». Сейчас он не готов ничего ответить, ему нужно обсудить ситуацию с преподавателем.

Интересные вопросы

Покидая территорию колонии, ребята обмениваются впечатлениями.
– Самый интересный, и в то же время самый часто задаваемый вопрос, конечно же, про УДО, – подытоживает Ю. Коваль. – Я думал, что мы все нюансы уже изучили, но оказывается, нет! Приходя в колонию, всегда открываем для себя что-то новенькое... Сегодня, например, встретился довольно сложный вопрос. Девушка, отбывающая наказание по самой «популярной» здесь наркотической статье, жалуется на администрацию колонии, которая, по её словам, считает, что условно-досрочное освобождение для нее наступает по двум третям от всего срока. Например, отсидела осужденная 6 лет из 9 – может рассчитывать на УДО. Однако женщина утверждает, что у неё – «покушение на сбыт» (пыталась продать наркотики, но оперативники пресекли). Этот вид преступлений, по её мнению, не относится к категории особо тяжких и поэтому она полагает, что может ходатайствовать об условно-досрочном освобождении по отбытии одной второй от всего срока
наказания. Однако администрация не принимает ходатайство об УДО, пока не отбыто две трети срока… Обнадёживать её мы пока не стали. Посмотрим ещё комментарии к законодательству, проконсультируемся.
– А я сегодня очень многое узнал про наркотическую «кухню», – делится Антон. – Последней консультировалась дама, кажется цыганка. Она-то меня и просветила, что такое «сетка» и «расщепление», а то бы ещё долго не знал (смеется). Например, есть мешок сахара, и в нём упрятано 0,5 грамма героина. Так вот, «расщепление» в том и состоит, чтобы человек «мотал срок» не за всю массу мешка с сахаром, а только за 0,5 грамма наркотика.
Во время работы в колонии ребятам из юридической клиники ЮИ СФУ не хватало ноутбука (его запрещено проносить на территорию режимного объекта) и ещё, пожалуй, оперативной «страховки» в лице преподавателей. Но, может, это и правильно? Вряд ли научишься плавать, пока на тебе – спасательный жилет...

Вера КИРИЧЕНКО

Похожие материалы