Кто такой Иван Гринько — смотрите на слайде. А нам хочется сразу сделать комплимент его сообщению. Ведь часто приходится слышать умные, но совершенно непонятные речи. А вот когда умно и при этом понятно — это редкость.

Издержки культурной цифровизации

Основная мысль докладчика: цифровых проектов уже немало, но человека и культуры в них катастрофически не хватает. В стратегиях развития деятельности музеев записаны правильные и трескучие фразы о необходимости оцифровки культурного наследия, о создании цифровых образов, просветительских проектов и т.д. Но как работают эти проекты? Как человек вступает с ними во взаимодействие? Как оценить эффективность цифровых инструментов? Насколько этично их использовать? Такой аналитики никто не проводит. Когнитивная, поведенческая психология не задействованы в музейном менеджменте. Количество онлайн-каталогов огромно, но нет исследований по их посещениям. И т.д.

Иногда утверждают, что драйвером цифровизации является давление со стороны потребителей. Но Иван Гринько подтверждения этому не нашёл. Наоборот, навязчивый цифровой продукт (да ещё вместо подлинного экспоната) вызывает раздражение. «Музейная среда пропустила момент, когда посетитель наелся цифровыми продуктами», — считает исследователь.

Как и у айтишников, у музейщиков есть понятие «неподготовленный пользователь». Но как его «готовить» — никто не знает. «Сколько тушить, сколько добавлять лука?» — иронизирует Иван.

Как интегрировать педагогику в онлайн-туры? Как внедрить систему ответов на обращения пользователей? Всё это открытые вопросы.

Петербургский филиал Высшей школы экономики в 2021 году проводил мониторинг того, какие продукты музеи хотели бы монетизировать (на первом месте программы повышения квалификации, потом онлайн экскурсии и курсы, мастер-классы, видеолекции и т.д.). Но Иван Гринько не уверен, что всё это действительно востребовано пользователями и продаётся.

Полезные инструменты

Тем не менее вступление в цифровой мир приносит учреждениям культуры бонусы. Например, немцы исследовали эффект от введения музейных чат-ботов. Оказалось, что это расширяет аудиторию; делает музей доступнее; создаёт комфортную обстановку для общения (посетители не стесняются задавать вопросы); мотивирует к дальнейшему исследованию по теме музейной экспозиции; вовлекает самих сотрудников в персональный диалог с посетителями. Как результат — «качество музейной педагогики начинает расти».

Какие ещё инструменты могут быть полезны для музеев?

Аудиогид, оснащённый системой GPS, позволит обслуживать каждого посетителя персонально в зависимости от того, где он находится и какой экспонат сейчас перед ним (совсем как описано в романе Дэна Брауна «Происхождение» 2017 года).

Цифра могла бы решить набившую оскомину проблему музеев, когда экскурсоводы читают одну и ту же экскурсию, не задумываясь о составе аудитории. И тогда группе из докторов наук не придётся слушать нарратив для школьников 8 класса.

По отношению к музейным фондам неплохим стал бы ресурс для автоматической атрибуции работ, сопоставления своих коллекций с госкаталогами.

Внедрение искусственного интеллекта поможет в экспертизе. Тому пример — опыт швейцарской компании Art Recognition, которая специализируется на аутентификации произведений искусства и обнаружении подделок с помощью передовых алгоритмов и технологий компьютерного зрения.

К ближайшим перспективам музеев, связанным с внедрением цифровых технологий, Иван Александрович также отнёс:

• возможности реставрации, что особенно актуально для России, где большая часть наследия находится в состоянии руин;

• автоматизацию рутинных процессов (для этого, правда, нужно ещё вычленить эти рутинные процессы);

• аналитику Big Data. В музеях Европы, Израиля менеджеры активно это используют, изучая посещаемость, самые популярные точки экспозиций и др.;

• оптимизацию и мотивацию работы самих музейных сотрудников, которые зачастую изобретают велосипед;

• создание симулякров, когда не только у куратора, но и у посетителя будет возможность, например, самому создать экспозицию, используя все фонды, меняя пространство и т.д.

Примеры вдохновляющие и не очень

Цифровизация пока не привела к прорывам. И не только у нас. Об этом можно судить, например, по работам победителей конкурса Museums + Heritage Awards. Докладчик от них сильно загрустил и даже показал некоторые кадры.

Тем не менее по ходу семинара Иван Гринько упомянул множество разных музеев мира с удивительным опытом. И это, пожалуй, было наиболее ценным.

Например, в Калининграде есть Дом китобоя. По контенту его экспозиция мало чем отличается от коллекций предметов советского времени, которые сейчас есть почти во всех региональных музеях. Советские игрушки, плакаты, хрусталь в серванте, ковры на стенах. Но в Калининграде придумали соединить это с иммерсивным спектаклем — и качество продукта получилось совсем иным.

В одном из эстонских музеев всю экспозицию «прошили» на восьми языках. Приходишь в музей, берёшь карточку со своим языком, подносишь её к экспонатам — и вся информация выдаётся в удобном для конкретного посетителя виде.

Один из немецких музеев оцифровал свою нумизматическую коллекцию и предлагает посетителям игру — просто разобрать горсть монет по собственному алгоритму (отыскать монеты одной эпохи, выбрать золотые или серебряные и т.д.). «Создатели этого проекта понимали, что такое человек», — восхитился Иван Гринько.

В Музее Владимира Набокова в Санкт-Петербурге провели выставку Nabokov Clip Art из иллюстраций, сгенерированных искусственным интеллектом. Теперь эта выставка может стать самостоятельным музеем.

Сингапурский музей искусств представил любопытную и глубокую выставку о том, как доказать, что ты не робот. Здесь идентификация человека как раз поставлена во главу угла. (А музеи, кстати, хранят миллионы идентичностей, и тому, как это можно использовать, хорошо бы посвятить отдельный семинар.)

В Англии оцифровали архив Чарльза Бута, который всю жизнь занимался картами Лондона. («Карты вообще вещь архетипическая, эффектная и полезная с точки зрения хранения информации», — вскользь отметил эту тоже перспективную тему Иван Гринько.)

В музее Прадо (Мадрид) показали, что скрывается на полотнах за верхним слоем краски. Это, кстати, один из примеров конфликта между технологиями и человеком. С одной стороны, так можно по-другому увидеть классику, детали. С другой — нужно ли, увеличивая изображение до гигапикселей, разрушать миф о творении?

И ещё один пример представления наследия, который уже выходит за рамки понятия музея. Как известно, в Руане сожгли Жанну Д’Арк. Французы об этом помнят и создали заведение со статусом «историал». Подлинное там только пространство. Всё остальное заменено цифрой: аудиофайлы, инсталляции. Но так создаётся новая сущность, сохраняющая память.

Когда место подлинное, восстановление наследия вообще очевидно; так восстанавливают усадьбы, храмы. Но Иван Гринько здесь вспомнил пассаж Дениса Драгунского, который предложил концепцию музея Пушкина в Иркутске. Конечно, Пушкин там никогда не жил. Но что важнее: тумбочка поэта или его стихи, которые можно представить везде? Тоже повод для размышлений.

Ну и последний штрих: Иван Александрович искренне похвалил красноярский музейный центр «Площадь Мира». Сказал, что это единственный музей, из-за которого он чуть не опоздал на самолёт: просто выключил телефон и несколько часов ходил по экспозиции.

Музей XXV века

И всё-таки, какой он — музей будущего? Иван Гринько в своё время опубликовал статью о том, как музеи изображаются в фантастической литературе. Оказалось, что даже в XXV веке, по мнению большинства футурологов, музеи сохранятся в своём исконном виде как столпы стабильности, хранители артефактов. Хотя есть в искусстве и другие образы. Яркое выражение этого — в фильме «Первому игроку приготовиться». Музеем там, по сути, называют цифровой архив человеческих воспоминаний.

Является ли музеем будущего виртуальный музей? Профессионального консенсуса по поводу этого понятия нет. Кто-то называет виртуальным музеем простой онлайн-каталог. Другие говорят, что каталог должен быть особым — с нарративом, обозначением пользовательских путей и т.д. Третьи утверждают, что на статус виртуального музея может претендовать только специально сгенерированное цифровое наследие.

В общем, есть над чем подумать. Кстати, вот ещё одна ссылка — ресурс «Культура. Думать!», в котором Гринько принимал участие. Это партнёрский проект Московского городского педагогического университета и музеев столицы, ставящий целью формирование у школьников ценностного отношения к объектам культуры.

#Приоритет2030