Африканский ноктюрн

После недолгого перерыва она снова спешит в аудиторию к студентам ИГДГиГ с нелёгким портфелем в руках. «Я же геолог,— напоминает профессор Е. ЗВЯГИНА,— всё своё ношу с собой!». Конечно, в портфеле камни не простые: кристаллы пирита, халькопирита, галенита и сфалерита. Собственные, коллекционные, для курса кристаллографии и минералогии — наглядные.

Но есть ещё одна примечательность её профессорского «багажа»: впечатления от двухгодичной работы по контракту в UDOM — Государственном университете г. Додомы Объединённой Республики Танзания и Занзибар. Пройдя все этапы профотбора, Звягина и предположить не могла, что воля случая (а предложение принять участие в конкурсе пришло на кафедру день в день последнего срока подачи заявки!) будет иметь удивительные аналогии и даже совпадения.

— В Танзании много вулканов, но один я узнала сразу, — рассказывает Елена Александровна. — С ним я «знакома» более 30 лет! Помню его чёрно-белую фотографию на титульном листе сборника «Карбонатиты» издательства «Мир», одним из авторов которого был руководитель моей преддипломной практики Л.С. ЕГОРОВ. Тёмный конус на фоне неба. Разглядывая его, я ощущала почти священный трепет: для геологов Олдоиньо Ленгаи — уникальное явление. Это единственный в мире вулкан, извергающий лаву карбонатного состава. Лава очень быстро остывает, поскольку относительно холодна — всего лишь 300 градусов, поэтому традиционный красный цвет — только в тёмное время суток, а при свете дня лава похожа на чёрный пенный поток расплавленного серебра. Однако это не серебро, а сильвин, грегориит и ньеререит (кстати, в последнем названии увековечено имя первого президента Танзании Джулиуса Ньерере).

Спустя несколько часов после затвердевания поверхность лавовых потоков покрывается белым налётом. Это карбонат натрия, проще говоря — обычный зубной порошок. Затем начинаются естественные экзогенные процессы: вначале из поровых растворов образуются вторичные минералы, а через несколько лет плотные массивные натрокарбонатиты превращаются в рыхлятину, по которой я — безуспешно, кстати говоря, — пыталась взобраться на вершину спящего вулкана... Никогда даже не предполагала, что буду стоять у его подножия. Но чувствовала спокойствие и умиротворённость.

— Похоже, в Танзании невозможно быть просто туристом, непременно станешь «немного геологом».

— С геологическими особенностями сталкиваешься буквально на каждом шагу. Поэтому геологические дисциплины здесь очень востребованы — нужны специалисты, чтобы добывать полезные ископаемые для блага и процветания страны. Танзания занимает 11 место в мире по добыче золота, поставляет на мировой рынок алмазы, рубины, есть месторождение фосфоритов. Как о национальной гордости вам расскажут о танзините — этот драгоценный камень добывают только здесь.

Есть и другие уникальные камни, например тсаворит — гранат великолепной глубокой зелёной окраски. По пути в национальный парк Серенгети у подножия горы Килиманджаро, которая вопреки расхожему мнению находится на территории Танзании, а не Кении, вы непременно побываете в Великой рифтовой долине. Рифты — это тысячи километров линейных тектонических структур земной коры, образующихся в месте разрыва. Вся её поверхность покрыта шрамами. Особенно впечатляет карта ложа мирового океана: мощнейшие мегаструктуры (срединно-океанические хребты с перпендикулярными к ним сколами) так называемыми трансформными разломами охватывают всю твёрдую оболочку Земли под океанами и являются границами литосферных плит.

У континентов меньше «шрамов», поскольку «шкура» у них толще. А наша Россия вообще выглядит белым пятном — практически один Байкальский рифт... Это потому, что русские геологи испокон века придерживались геосинклинальной концепции развития планеты, которая прекрасно работала и работает сейчас, позволяя предсказывать и открывать новые месторождения. Но доктор Альфред ВЕГЕНЕР взорвал умы мировой геологической общественности концепцией движения литосферных плит, ставшей современной парадигмой в геологии. Появилась новая глобально-тектоническая терминология. Например, наш Минусинский краевой прогиб на их наречии будет именоваться Минусинским рифтом, который, кстати, проходит озёрную стадию развития. А ещё есть такое «оптимистичное» название — Хатангская депрессия. И карбонатитовых массивов там немерено, и щелочной магматизм налицо, только вот активного вулканизма на данном этапе не наблюдается. И хорошо, а то, не дай бог, «отъедет» наш Таймыр в сторону Канады...

Кенийско-Танзанийский участок называется рифтом Грегори. Южнее рифт разделяется на две ветви, клещами охватывая озеро Виктория. У северной оконечности озера Ньяса ветви опять сходятся, устремляясь вдоль долины реки Шире(!) до места слияния её с великой Замбези. Сколько полевых сезонов я провела на берегах благословенного солёного озера Шира! После таких совпадений без сомнения могу утверждать, что Минусинская котловина — это наша маленькая Африка.

И, конечно, масса впечатлений осталась от работы в африканском университете. Преподавательский состав, по сути, интернациональный, по контрактам работают специалисты из Японии, Индии, Америки, России, Южной Кореи, Польши, Швеции. Из Красноярска я была первая и пока единственная. Для преподавателей созданы все условия: просторные благоустроенные квартиры, достойная зарплата, у каждого свой рабочий офис, на работу в кампус возит служебный автобус, и на занятия в учебные корпуса тоже ездят на служебном транспорте. Но и отдачу они требовали соответствующую.

Надо сказать, что столицей, по историческим меркам, Додома стала недавно, в 1993 году, поэтому крупнейший в стране университет достаточно молод. Первый выпуск, кстати, состоялся вскоре после моего приезда. На инаугурации присутствовал президент Танзании — очень масштабное и зрелищное получилось торжество. По этому случаю всем преподавателям и студентам выдали мантии, разноцветные капюшоны, цвета которых соответствовали определённым областями науки, и конфедератки — oxford cap.

Учебный процесс организован примерно так же, как у нас, только пара длится 2 астрономических, а не 2 академических часа. Я вела несколько курсов: в осеннем семестре кристаллография и минералогия — 4 часа в неделю, в весеннем семестре оптическая минералогия и петрология метаморфических пород (каждый также по 4 часа в неделю). Кроме этого, приходилось заниматься закупкой лабораторного оборудования, писать учебные рабочие программы и создавать учебные коллекции.

Студенты — дисциплинированные, ответственные, доброжелательные, у нас было полное взаимопонимание. Но национальный менталитет чувствовался и, признаюсь, нередко удивлял: когда по их инициативе расторгли контракт с профессором из Японии, когда они организовали и провели две забастовки. Первую — из-за отсутствия воды в общежитии, вторую — из-за задержки выплаты стипендии. Полиция жестко подавляла эти выступления. Был реальный риск попасть под обстрел дымовыми шашками.

— В такие минуты не появлялось капельки сомнений — зачем я сюда приехала?

— Да с первой минуты, как только приземлились в бывшей столице Дер-ас-Салам! Она сразу мне как-то не понравилась. Встретил меня атташе нашего посольства, который курировал образовательную программу. Помог заполнить миграционную карту, провёл через границу и через таможню. На улице, у видавшего виды белого джипа «Nissan», нас ждал чёрный водитель, представившийся Самсоном.
Соотечественник быстро передал меня с рук на руки и был таков. В отеле, куда меня поселили на одну ночь, было одиноко, страшновато и как-то печально. Вообще, когда я одна за границей, — это обычное состояние, но мысль «назад, домой!» половину тропической ночи терзала меня.

Всё начало меняться уже на следующее утро. После хорошего завтрака за танзанийским шведским столом тронулись в путь — строго на запад порядка 460 километров. Когда въехали в провинцию Морогоро, душа моя запела! Я увидела молодые горы с остроконечными пиками и наколотыми на них облаками! Лоскутное одеяло, наспех сшитое из лохматых облачных теней, небрежно брошено на их вздыбленные спины. И всё это на фоне ярко-синего неба, при сиянии солнца и благоухании обильной тропической растительности. Я смутно чувствовала, как начинается мой роман с Африкой.

Внезапно мысли были прерваны кратковременным тропическим ливнем, омывшим нас на въезде в округ Додомы. Видимость резко упала, дворники не справлялись с мощными струями воды, которые с шумом низвергались с неба... Пока мы медленно приближались к цели нашего путешествия, красота пейзажа качественно изменилась. Передо мной расстилалась саванна, великая африканская степь. Умытая неистовым дождём, она встречала меня цветами!

Любовь ГАБЕРБУШ

Похожие материалы