Стэнфордский привет
Наш автор — Денис Владимирович ЛЬВОВ, доцент кафедры социологии ИППС СФУ, кандидат философских наук. Читает студентам «Логику», «Религиоведение», «Социологию девиантного поведения» и другие дисциплины. Научные статьи пишет, например, на такие темы «Архетипы корпоративности, иерархии и самости в демократических процессах».
Ещё в юности Денис прочёл гексалогию Фрэнка Герберта, начинающуюся с «Дюны», и до сих пор считает её лучшим образцом жанра фантастики. Поэтому не удивительно, что когда в Стэнфордском университете, славящемся скульптурами Родена, появился новый арт-объект, Денис Владимирович увидел в нём то, что увидел.
Тут на YouTube-канале Стэнфордского университета вывесили видеозарисовку о появлении в их кампусе новой скульптуры.
Риторический вопрос: я один такой повёрнутый, что мне эта новая достопримечательность стэнфордского кампуса напоминает червя Арракиса (второе название заглавной планеты романа Ф. Герберта «Дюна»)? И имел ли в виду автор этого арт-объекта именно такую ассоциацию? Тут для более подкованных в классическом искусстве, а не sci-fiction, конечно, не менее, если не более очевидна постмодернистская игра с коринфским ордером. Но учитывая, что установка «Hello» (таково имя скульптуры) произошло менее чем через полгода после выхода в мировой прокат отложенной из-за пандемии и задолго до того анонсированной экранизации «Дюны», позволю себе усомниться, что Сюй Чжэнь (автор скульптуры) не вкладывал в свой продукт пасхалки на текст Ф. Герберта и фильм Д. Вильнёва.
Это само по себе занимательно: вполне по заветам Р. Барта этот текст арт-объект «соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников» (.pdf). А потому и сам по себе вопрос о том, что сюда вкладывал — точнее желал вложить — автор теряет актуальность и безоговорочно капитулирует перед нарративом-впечатлением, порождаемым в воспринимающем «читателе». Вот такой вот гипертекст пластического искусства.
Многослойность
Приставка «гипер-» в данном случае сама по себе может считываться во множестве смыслов. Во-первых, в самой скульптуре «Hello» встроены реминисценции сразу на несколько социокультурных дискурсов (или смысловых кустов). Можно даже заменить «встроены» на английское embodied (от слова «body»), которое переводится как «воплощены». Этот русский перевод имеет корень от слова «плоть», но английское body — это скорее «тело», чем «плоть». «Плоть» у нас очень связана с богословскими коннотациями и «высоким штилем», которые мне бы не хотелось здесь затрагивать. А вот английский вариант напрямую и без лишней нагруженности соотносит с явленностью в теле. В данном случае — теле скульптуры. Но сама изогнутость «ствола» и его верхний конец, напоминающий распахнутый зев, явно изображают живое тело. И это лишь один из считываемых в самой скульптуре смыслов, сам по себе уже отсылающий и к помянутой аллюзии на фантастических червей Арракиса, и к экологической проблематике, и к диалектике естественного-искусственного.
Во-вторых, «гипер-» относительно видео о скульптуре — это же про перевод с одного формата сообщения на другой: со скульптуры как пластического вида искусства на видео как аудио-визуальный сенсорный канал. Как тут не вспомнить про М. Маклюэна, сокрушавшегося по поводу всепроникающего диктата сенсорного восприятия глазом, вытеснившего и акустический, и осязательный, и телесно-пространственный аспекты коммуникации? Но расплатившись сполна по этому сенсорному счёту мы расши(ри)ли нашу столь слабую (в данной при рождении аналоговой комплектации) нервную систему до поистине планетарных масштабов. Благодаря чему я, своим бренным телом помещённый посередь Сибири, могу прямо сейчас реагировать на произошедшее в тысячах километрах от меня, далеко за просторами не только равнин и гор, но и мирового океана. А кто прочитает эту заметку и посмотрит по ссылке видео, послужившее стимулом к её написанию, чисто теоретически, может оказаться на равном удалении и от меня, и от скульптуры.
В-третьих, «гипер-» можно считать в дискурсе гипертекстуальности интернет-пространства. Уже само по себе размещение видеозарисовки на YouTube возводит в куб «гипер-» во втором смысле: теперь изначально данная в пластическом канале скульптура переведена не просто на видео, но ещё и подвергнута цифровизации с последовавшей виртуализацией. Дополнительное приращение гиперности дано в самом этом тексте с вшитыми в него гиперссылками на внешние интернет-ресурсы.
Попробую теперь хоть парочку слоёв с этой гипер-луковицы снять…
Текучесть современности — стабильность классики
Книдская Афродита Праксителя
Классика всегда в моде. Это трюизм. В словесном выражении которого уже сидит монументальная непоколебимость вечно-неизменного «всегда». Уже столетия назад отжившая своё античность дана нам теперь лишь в своих часто ископаемых, окаменевших и застывших останках. Потому и кажется неподверженным переменам эталоном завершённой стабильности. Даже при всей динамичности древнегреческих статуй (та же Книдская Афродита Праксителя — вся в движении, схваченном только взглядом скульптора и зрителя), мы всё равно находимся под гнётом заданного итальянским Ренессансом дискурса и считаем их образцом, достойным восхищения, но никак не могущим быть подвергнутым святотатственному изменению (то есть искажающе-разрушительному вандализму). Останки античности сакрализованы патиной прошедших веков.
К тому же ещё в школе нам в голову имплантированы представления об античных канонах. В том числе по поводу скульптуры и архитектуры. Просто в качестве примера: священная триада дорийского, коринфского и ионийского ордеров. Такая утверждённая каноничность ещё более укрепляет характеристику стабильности где-то вне времени помещённого искусства античности.
Современность же многими маркирована именно текучестью. Ускоряющийся научно-технологический прогресс оборачивается регрессом в предсказуемой устойчивости индивидуальных судеб. Не так давно (по историческим меркам) появившийся жизненный сценарий индустриального общества «отучись своей профессии на всю жизнь» уже не представляется реалистичной траекторией для современной молодёжи. Концепция life-long learning, маячащие на горизонте роботизация и искусственный интеллект на основе неройсеток и машинного обучения помещают лирику Ю. Визбора о работе в разряд бабушкиных сказок из прошлого века.
Непостоянство, неустойчивость, неукоренённость и потому шаткость нашей современности на этом фоне имеет тенденцию окрашиваться в трагические, часто даже катастрофические тона. Пароксизмы апокалиптических ожиданий вспыхивают и быстро гаснут или длительно тлеют в самых разных формах: от эзотерических мистификаций вокруг символических дат (конец света по удобно притянутому календарю) до сценариев экологических катастроф от институциональной науки.
Когда сыпучим песком времени стачиваются извечные, казалось бы, основания социального порядка (например, такая простая и понятная бинарная оппозиция мужское — женское уже в официальных документах Нью-Йорка заменяется 31-ой гендерной идентичностью (.pdf)), когда уже не просто грешный человек и даже не обитаемая им планета развенчаны и смещены из центра мироздания (с последствиями коперниканской революции человечество смирилось уже несколько веков как), но вся эта немыслимая в своей необъятности Вселенная теряет право писаться с большой буквы и буднично полагается в длинный ряд (и кто теперь посмеет гарантировать, что это не ряд на скамейке запасных?) равнопорядковых элементов физико-математического множества.
В этом смысле вполне симптоматичным становится актуальность осмысления нынешнего этапа развития цивилизации через концепт текучести (.pdf). Change is the only constant. Ожидаемо это находит отражение в искусстве. И скульптура Сюй Чжэня — ещё один артефакт в копилку.
Аудитории Сибирского федерального университета близок и ещё один дополнительный слой восприятия. Вблизи от головного корпуса находится объект, между которым и стэнфордским «Hello» можно провести не одну параллель. Тоже на университетской территории. Тоже скульптурная композиция. Тоже с отсылкой к идее изменчивости/текучести (у нас уже в своём названии). Я имею в виду «Трансформацию» Даши Намдакова. Ещё одна параллель: пересборка доставшихся от древних цивилизаций визуально узнаваемых элементов в постмодернистском коллаже современного артобъекта.
Античные и экологические переклички с «Дюной»
Коринфская колонна
На явное в данном случае использование Сюй Чжэнем коринфского ордера я уже указывал. Только здесь каноническая коринфская колонна будто оживает и закручивается угрём. Будто выстоявшая веками против всех невзгод древняя стабильность не выдерживает соприкосновения с современностью и рефлекторно извивается от превысившего порог чувствительности раздражителя. Подвешу пока эту мысль в драматическом нагнетании и отвлекусь на также уже упомянутую ассоциацию с «Дюной».
Силуэт изогнутой колонны моментально напоминает вздыбившегося Шаи-Хулуда (вариант называния червя в романе Ф. Герберта). На просторах всемирной сети вдохновлённые произведением американского фантаста художники разместили огромное количество иллюстраций. Среди них можно найти и такие, которые почти точно совпадают в схваченной динамике с запечатлённым китайским скульптором моментом. Вот, например.
3D-модель червя, автор Wavebe
Сага Ф. Герберта также наполнена разнообразными аллюзиями, пересобирающими осколки, доставшиеся нам от древних цивилизаций. Хотя бы фамилия главного героя первого романа цикла — собственно «Дюны» — Атрейдес уже корнем своим указывает на древнегреческую мифологию. Воспетый Гомером царь Агамемнон происходил из рода Атрея.
В фильме Д. Вильнёва, кстати, этот антураж экранизируемого текста воспроизводится. В сценах с гробницей Атрейдесов на их родной планете лично мне сразу вспомнились микенские фрески.
Но вернусь к стэнфордскому «Hello». Какой же столь раздражающий стимул вызвал у «античной» колонны столь нетривиальную реакцию рефлекторного сворачивания? Уже сам выбор из трёх ордеров именно коринфского варианта здесь вряд ли случаен. Ведь в капителях именно коринфского ордера находятся листы. Такой вот символ флоры. То есть на раздражитель реагирует именно живая природа: листьями капители — в растительном аспекте, извивом змеи или червя — в животном аспекте.
Что же может заставить природу так отчаянно защищаться? Спросите у «Гринписа» и других экоактивистов. Между прочим, тема экологии вообще и осознанного воздействия человека на экосистему в частности — одна из центральных в «Дюне». Там населяющий планету народ выстроил всю свою культуру, а в чём-то и религию, вокруг идеи преобразования песчаных пустынь Арракиса в цветущий сад.
Вообще осмысление природы средствами искусства — отдельная интересная тема, на которую места здесь уже нет, да взяться за которую я бы и не осмелился. Позволю себе лишь пару замечаний на полях. Само по себе противопоставление искусственного и естественного – родимое пятно всякой человеческой цивилизации. Осознав свою самостоятельность, свободу воли, этакую агентность, объединения людей почувствовали собственную выделенность из окружающего мира, инаковость к тому, что они прозвали Природой. Но сами эти инаковость и выделенность человеческого сообщества (столь крошечного на фоне масштабов космоса — и чем больше накапливается знаний, тем ярче этот контраст величин) ставит людей в уязвимое положение перед ошеломляющей Вселенной.
Угрозу необходимо познать. Средства искусства — один из способов. И тут происходит возвращение к природно-онтологическому субстрату на идеально-символическом уровне. И для работы с этими платоновскими эйдосами художники, скульпторы и архитекторы используют вполне материальное сырьё полотен, камня, дерева и т. д. То есть явленная на естественно-материальном уровне оппозиция природного и социокультурного осмысляется на духовном уровне символических эйдосов и уже из этого региона вторгается деятельным преобразованием в материальный субстрат для выражения и закрепления себя в виде произведения искусства. Такая вот диалектика естественного и искусственного, материального и идеального, онтологического и символического в человеческом мире.
Глобальная деревня или метрополия?
И ещё один слой «гипер-». Концепция глобальной деревни (.pdf) уже упомянутого М. Маклюэна в данном случае явлена во всей красе. Ещё раз. Реакция из глубин Сибири на довольно заурядное событие в Калифорнии. Но и кроме этого: в метаданных сего артефакта. В пространственной точке этой скульптурной композиции пересеклись культурные смыслы из Китая (автор), древней Эллады (стиль) и средневековой Европы (истоки феномена университета). И всё это на американской территории.
С другой стороны, это всё можно рассказать и по-другому: как глобальная метрополия США со всего мира выкачивает ресурсы для собственного процветания. Художник китайского происхождения переосмысляет древнегреческий ордер в кампусе исследовательского университета (университетская модель немца Вильгельма фон Гумбольдта).
И в обоих нарративах вполне уместен пункт о том, что Стэнфорд регулярно входит в топ глобальных университетских рейтингов.
Апокалипсис всегда
Но закончить хочется на оптимистичной нотке. Хотя сама поза изогнувшегося монстра-колонны выглядит угрожающе, но всё-таки название носит очень приветливое: «Hello». То есть имя монстра приглашает к общению. И, может быть, потому обращённая к нам дырой верхняя плоскость капители — это не раззявленный зев Шаи-Хулуда, а вежливо обращённое к собеседнику лицо? В конце концов, что наше воображение поместит на ничем не занятое место зависит не только от художника, его творения, но и от воспринимающей стороны. Красота в глазу смотрящего.
А эсхатологические мотивы Апокалипсиса и прочих вариантов конца света — не одна ли это из констант любой культуры? Всплывающая с завидной регулярностью. Но так пока ещё и не сбывшаяся. Конечно, прошлое вовсе не гарантирует будущего, тем более светлого. Тем более, богатое разнообразными катастрофами и ужасами прошлое человечества. Но всё же homo sapiens до сих пор выжил и скорее процветает, чем нет в сравнении с прошедшими веками. И не зря же наш вид самонадеянно поименовал себя разумным? Надежда на то, что представители homo sapiens оправдают гордое самоназвание.
Источник заглавного фото stanford.edu